Затем он всем корпусом навис над Ханной, стиснув кулаки-рукавицы. Ханна, даже не пытаясь лепетать в ответ какие-нибудь увещевания или оправдания, опрометью выскочила из дома, как будто там начался пожар. Черт подери! Уже второй раз за сутки ей со стыдом приходится спасаться бегством после проваленного допроса. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Ханна семенила по дороге все еще во власти адреналина и сильного смущения. Она нервно закурила, и огонек сигареты вспыхивал во мраке, уже успевшем окутать деревню. Как же так, ведь еще совсем недавно было утро? Выпустив струю дыма, Ханна выругалась про себя. Кроме мучительного стыда за то, что скорбящий отец в ярости выставил ее из дома, она испытывала острое ощущение, что не могла выбрать худшую стратегию для выуживания из Эгира нужных ей сведений. Она хлопнула себя по лбу – зараза, да ведь она же в действительности только что все открыла Эгиру! Во-первых, что она расследует смерть его сына, и, во-вторых, он у нее главный подозреваемый. Однако, если это был не Эгир, который хотел ее напугать, тогда, черт возьми, кто же стрелял вчера ночью? Ей придется значительно усовершенствовать свои методы, если она хочет сохранить надежду разгадать эту тайну. Если, конечно, уже не слишком поздно. На этот раз ей придется поделиться своей ошибкой с Эллой. Или не придется. Сумеет ли она сделать так, чтобы известие о ее стычке с человеком-статуей не достигло ушей Эллы? Возможно. Если Эгир чувствует за собой какую-то вину, он вряд ли что-то расскажет. Ну разумеется, Вигдис, родная сестра Эллы, она и расскажет ей все об этом происшествии. Если только Ханне не удастся уговорить ее промолчать. Ей нужно срочно вернуться в этот дом.

У входа в дом она остановилась. А что, если дверь откроет сам Эгир? Тактика кружения вокруг уже доказала свою несостоятельность. Может, подождать, пока Эгир куда-нибудь уйдет? А с другой стороны, зачем ему это делать? Отчаявшись, Ханна развернулась и совсем уже было решилась идти и покаяться перед Эллой, как вдруг дверь отворилась. Это была Вигдис. Она предостерегающе приложила палец к губам, осторожно прикрыла за собой дверь и зашептала:

– Прости, что он так взорвался. В последнее время с ним это часто случается.

Ханна с легким недоумением посмотрела на стоявшую перед ней в виноватой позе Вигдис. Подумать только, сколько же на нее свалилось – потеряла сына, а теперь еще она вынуждена собирать по всему дому осколки после очередной вспышки ярости мужа. В данном случае, конечно, гнев его был вполне оправдан, но Вигдис, похоже, этого не знала. Вот и хорошо. Значит, они друг с другом не разговаривают, а Эгир имеет обыкновение вспыхивать по пустякам. Ханна оценила ситуацию именно так, и, несмотря на угрызения совести, получалось, что все складывается в ее пользу. Легко быть снисходительной, особенно если сама напортачила.

– Ладно, ничего. Я сама виновата: упомянула Тора, делать это явно не следовало. Я хотела только выразить соболезнования.

О’кей, елея можно было бы и поубавить. Однако все сработало. Вигдис взяла ее руки в свои.

– Знаю, что прошу слишком многого, но не могли бы мы просто забыть об этом происшествии?

Ханна не могла и мечтать о лучшем для себя исходе. Она кивнула, демонстрируя согласие. Тем не менее, по ее мнению, все это было немного странно. Видимо, у Вигдис были на то свои причины, и Ханне показалось, что она их знает.

– Они ведь не очень ладят между собой, Элла и Эгир?..

Вигдис слегка замялась, затем покачала головой.

– Я не знаю почему, но так было всегда. Элла его не выносит, и… Что ж, думаю, это происшествие ситуацию не улучшит.

Ханна понимающе кивнула. Прощаясь, она протянула руку, однако, к ее изумлению, Вигдис вдруг притянула ее к себе, обняла и доверительно прошептала:

– Пообещай, что как следует о ней позаботишься.

– Конечно.

Ханна не стала говорить, что, по ее мнению, Элла вполне может сама о себе позаботиться. Оставалось решить еще один сложный вопрос. Ханна высвободилась из объятий Вигдис.

– Как ты считаешь… мне лучше не приходить на похороны?

Вигдис удивленно посмотрела на нее.

– Из-за того, что здесь сегодня случилось? Нет! Ты должна прийти. До тех пор, пока ты живешь у моей сестры, ты часть нашей семьи. Не хочу тебя обидеть, однако внимание Эгира будет так сосредоточено на некоторых других гостях, что он попросту не заметит твоего присутствия.

Ханна кивнула, однако не совсем поняла. Ладно, пусть Эгира не особо любят, но то, что на похороны его сына придут люди, на которых он должен «сосредоточить внимание», звучало загадочно. Покидая дом скорби, Ханна уносила отсюда странное чувство одержанной победы и множество новых вопросов.

24

В современных произведениях, относящихся к детективному жанру, одного-единственного убийства бывает явно недостаточно. Чтобы сохранить внимание читателя, их должно быть как минимум четыре-пять. А еще необходимо показывать события с различных точек зрения, а также использовать клиповую технику повествования, чтобы обмануть читателя и заставить его поверить, что все гораздо интереснее, чем есть на самом деле. Ханна решила, что стоит это попробовать. Написав полсотни страниц, уже пора придумать новое убийство и заняться построением хитросплетений сюжета, чтобы не дать читателю заскучать до смерти. Ханна сидела у окна за письменным столом в приподнятом настроении. Да, верно, ей не удалось выманить у Эгира признание, однако его реакция лишь подтверждала ее подозрения: он явно что-то скрывает. И на похоронах она обязательно узнает, что именно.

Лишь один человек был охвачен горем в еще большей степени, чем родители Туре, – Эдит. В течение трех лет она была его девушкой, они были друг для друга единственными. Друзья детства, впервые поцеловались во время школьной экскурсии на глетчер и лишили друг друга девственности на старом рыбацком катере, свидетелями чего были чайки. Эдит сидела, глядя на стоящую перед ней чашку остывшего чая. Она чувствовала себя опустошенной, ей было безразлично, жива она или мертва. Не могла найти силы ни на то, чтобы продолжать жить, ни на то, чтобы умереть. Она могла думать только о мести. Она знала, кто убийца. В голове Эдит зрел план, как она влезет в дом через окно в спальне, которое, как ей было известно, во время его сна никогда не закрывалось. Бесшумно, как кошка, она подкрадется к его кровати и, прежде чем вонзить нож ему в грудь, даст себя узнать. Эдит хотела, чтобы он заглянул в ее глаза и увидел, откуда пришла смерть, понял, что она не приемлет совершенного им убийства ее возлюбленного. И