Кайлин, сказала женщина. Девушку зовут Кайлин.

– Когда ты увидела этих людей, – обращается Джоан к Кайлин, – не было ли там заложников?

– Заложников? – переспрашивает девушка. – Зачем они стали бы стрелять в людей, если им нужны заложники?

Джоан качает головой. Это бессмысленно. Наверное, она зря тратит время и энергию, пытаясь решить эту головоломку.

– Хочешь примерить мою шапку? – предлагает Кайлин Линкольну.

– Нет, спасибо, – отвечает он.

Девушка поворачивается и берет коробку слева от себя. Шурша целлофаном, она вытаскивает небольшой пакетик.

– Знаешь, что у меня есть? – спрашивает Кайлин. – Крекеры в виде зверушек.

Даже в полумраке Джоан видит сверкнувшие зубы Линкольна.

19:32

Линкольн почти разделался с крекерами. Джоан рада, что у него есть аппетит. Ведь ее начинает мутить при одной мысли о еде.

Она в этом смысле не одна. Учительница наконец уступила назойливым предложениям Кайлин, но даже не пытается съесть крекер, вынутый из пакета. Она держит его между двумя пальцами, постукивая по нему накрашенным ногтем.

У Кайлин, похоже, проблем с аппетитом нет. Она только что вскрыла вторую пачку. И раскачивается, мотая копной волос, из стороны в сторону.

Эта девушка медленно сводит Джоан с ума.

– Знаете, чего мне действительно хочется? – с набитым ртом спрашивает Кайлин. – Жареной курицы. И может быть, пюре из батата и початок кукурузы. У вас есть латка для жарки? – (Джоан качает головой, учительница тоже.) – Я упрашивала родителей, упрашивала купить мне такую, потому что обед обычно готовлю я, и, когда готовишь курицу, надо пробовать, как получается, да? На сковородке по-другому. Знаете, мама, наверное, будет так напугана этим массовым убийством, что купит мне латку.

Никто не отвечает ей.

Кайлин вытирает руки о джинсы и опускает взгляд на Линкольна:

– Так как тебя зовут?

– Линкольн, – все еще жуя, отвечает он.

– Как Авраама Линкольна?

– Да.

Джоан не удивляется, почему девушка не спрашивает ее имя. Больше никому нет дела до ее имени.

– Ты знаешь, кто такой Авраам Линкольн? – интересуется Кайлин.

– Да, – отвечает Линкольн. – Президент. Он был вероломно убит.

Джоан не в силах сдержать улыбку, понимая, как это странно, что ее пленяют слова «вероломно убит», но все же: много ли четырехлетних детей знают об этом? Это отголосок того периода, когда он увлекался президентами – еще один пройденный этап. Линкольну нравилось, что Рейган любит конфетки «Джелли бинс», Никсон – боулинг, а Обама – баскетбол. Ему нравился парик Джорджа Вашингтона. Ему нравилось инвалидное кресло Франклина Рузвельта. Когда они играли в доктора, она осматривала его, говоря, что у него отит или боль в животе. А он говорил ей, что у нее полиомиелит.

Они играли в футбол на переднем крыльце, и он был Джеральдом Фордом, а она – Рональдом Рейганом. Поддавая ногой мяч, Линкольн всегда вопил: У Джеральда Форда все под контролем! Джеральд Форд бьет по мячу и… Джеральд Форд забивает гол! Рональд Рейган пытается отобрать мяч у Джеральда Форда! Рональд Рейган выбивает мяч за пределы поля!

– Он держал бумаги в шляпе, – говорит Линкольн.

– Кайлин, как ты узнала, что мы на улице? – спрашивает Джоан.

Она в недоумении, как могли их заметить, ведь они буквально ползли во мраке, и она старалась осматривать каждый дюйм вокруг, чтобы не наступить на какой-нибудь сухой лист. Она помнит также неосвещенное кафе «Коала», мимо которого они проходили на пути из леса, и детскую зону с перевернутыми стульями, без признаков жизни, но, разумеется, там тоже могли находиться работники зоопарка. Они могли забиться в кухню или спрятаться за кассовыми аппаратами, всего в нескольких шагах от того места, где она дотронулась рукой до двери. Может быть, она прошла мимо десятка людей, спрятавшихся в безопасных местах и наблюдавших за ними сквозь темные окна, и, может быть, все они без единого звука позволили им пройти мимо.

К ней тянутся крошечные пальчики, ребенок машет ручками.

Она могла бы им сказать. Ее мучает эта мысль. Она могла бы рассказать им о ребенке, могла бы даже принести его сюда, освободить себя от греха. Но она говорит себе, что не сделает этого, ведь если ее убьют, что станет с Линкольном? А вдруг эта комната не такая уж звуконепроницаемая и кричащий ребенок навлечет смерть на них всех? Но не эти причины заставляют ее молчать.

Она не может представить себе, как скажет им. Не может представить, как скажет кому бы то ни было.

Ей отвечает Кайлин:

– Я услышала торговый автомат. Через стену доходит вибрация. Иногда я хожу туда в перерыв и покупаю что-нибудь, а потому знаю звук работающего автомата. Вот я и выглянула и увидела, как вы заходите в заросли. Я немного выждала, собираясь перехватить вас, когда вы будете проходить мимо двери, но вы все не выходили. Тогда я открыла дверь и привела вас сюда. Там небезопасно.

Джоан никак не может понять девушку. С этими крекерами и непрерывной беспечной болтовней она не тянет на героиню. Но чтобы привести их в безопасное место, она рисковала своей жизнью. Это не подлежит сомнению.

Кайлин сметает с джинсов крошки:

– Обещаю, они не проберутся сюда. Не надо беспокоиться.

Может быть, девушка и не героиня, но и не глупышка. Наверное, она просто самоуверенна, как многие шестнадцатилетние подростки. Она вновь трясет своими волосами, перебрасывая их с одного плеча на другое. Вперед-назад, вперед-назад.

Джоан отводит взгляд. Ей лучше не смотреть на девушку. Учительница ведет себя правильно: сидит, прикрыв глаза. Молчаливая и отстраненная. Она по-прежнему держит в руке нетронутый крекер, теребя его, как талисман.

Потом, словно чувствуя взгляд Джоан, учительница открывает глаза.

– Все будет хорошо, – произносит она спокойным и слегка снисходительным тоном, и Джоан недоумевает, почему она заговорила именно сейчас и зачем выбрала эти слова.

– Будет ли? – пожалуй, более резко, чем следует, откликается Джоан.

– Господь не подверг бы нас этим испытаниям, только чтобы дать умереть, – произносит учительница.

Джоан принужденно улыбается. Она не собирается говорить этой женщине, что не верит, будто сюда их привел Господь. Что все это означает? Не он ли привел сюда и вооруженных бандитов? Те мертвые тела на асфальте – это Господь направлял их, что ли?

– До сих пор нам везет. – Учительница потирает колено. – Кто-то нас оберегает.

– Замечательная мысль, – говорит Джоан, и теперь снисходительный тон уже у нее.

А суть в том, что Джоан не нравится чересчур аккуратная прическа этой женщины и ее наивные слова, но не вина учительницы, что она верит во всякие глупости.