не спросить. А что это? Просекко? А, нет, кава… Мило. Но оно же не органическое. Я надеюсь, что ты не обидишься, просто я теперь пью только органическое вино, потому что иначе сульфиды подарят мне ужасную мигрень, – (конечно же, Джессика не может просто похмелиться, как все мы), – поэтому я захватила несколько бутылок прекрасного органического вина, которое мы купили на удивительном маленьком винограднике, когда остановились на юге Франции…

«Ха-ха-ха, – подумала я. – Надеюсь, тебе хоть капелька перепадет после того, как Луиза и Бардо узнают, что в доме есть настоящее органическое вино!»

Как никогда вовремя Луиза тут же появилась в комнате и обняла Джессику. У Джессики даже больше проблем с личным пространством и нежеланным физическим контактом, чем у меня, поэтому она явно передернулась при объятиях. И хотя я заметила, как она чуть было не потянулась за дезинфицирующим средством для рук, хорошие манеры вынудили ее ограничиться тем, что она тайком вытерла руки о юбку.

– ДЖЕССИКА! – воскликнула Луиза. – Давно не виделись. Как твои дела? Я услышала, что ты принесла органическое вино? Это прям очень здорово, ты так права насчет сульфидов! Я все говорю-говорю об этом Эллен, но она не слушает – ты же знаешь ее, она за количество в ущерб качеству! Вот почему она вышла замуж за моего брата.

Затем Луиза неловко попыталась подмигнуть и дать пять Джессике. Когда пришел Нил с бутылками моего вина и стал разливать его по бокалам, Луиза впервые за день накрыла свой бокал рукой и сказала:

– Нет, спасибо. Нил, Джессика только что рассказала мне о каком-то удивительном органическом вине, которое, по ее словам, я должна попробовать, так что налей мне его, пожалуйста. Бардо! Бардо! Иди сюда, попробуй органическое вино Джессики.

– О, спасибо огромное, чувак, – тут же появился Бардо и отложил, по всей видимости, описавшегося ребенка, и осушил свой бокал.

Джессика и Нил постоянно обменивались недовольными ухмылками, так как поняли, что большая часть их драгоценного Châteauneuf du Unicorndust, скорее всего, будет вылита в пищеводы Луизы и Бардо еще до того, как мы сядем за стол.

– Ты же не возражаешь, Джессика? – спросила Луиза невинно.

– Нет, нет, конечно, угощайтесь! – произнесла Джессика сквозь стиснутые зубы. – Просто скажи, когда… – добавила она, когда Нил начал наполнять бокалы.

– Ха-ха-ха, КОГДА! – взвизгнула Луиза, когда бокал был заполнен до краев. – Оооо, Нил, ты пытаешься напоить меня, непослушный мальчик? Наливай Бардо столько же, иначе он подумает, что я тебе нравлюсь!

Апоплексическое выпучивание глаз Нила – Нила, который женат на Джессике, пречистой и сияющей Снежной королеве, – при мысли о том, что он, возможно, пытается залезть в несомненно покрытые коркой трусы Луизы, было лучшим, что я видела за весь день.

Сэм и Ханна пришли к двум часам дня. Сэм добился своего – Софи и Тоби праздновали Рождество с ним, причем не столько потому, что Робин опомнился и решил поступить правильно, сколько потому, что его в последний момент пригласили отпраздновать Рождество на яхте у друга в Карибском море. Сэм немного посквернословил о вышеупомянутом «друге», но в целом он был просто рад, что празднует Рождество с детьми. У Ханны также было двое детей, Эмили и Лукас, которые, несмотря на то, что половина их генов принадлежит засранцу Дэну, как правило, вежливы, приятны и чисты.

Персефона плакала в течение часа из-за того, что хотела исполнить свой «подарок», а Гулливер бормотал все более угрожающие латинские фразы самому себе. Я уже сомневалась, что это были его сонеты, а не какое-то адское проклятие на всех нас (когда я поделилась опасениями с Саймоном, он сказал, что Гулливеру будет трудно придумать проклятие, которое превзошло бы беды от ссущих на диваны детей Луизы). Раз уж все теперь в сборе, можно и обменяться подарками.

Был только один неловкий момент, когда Цедрик решил, что будет аккомпанировать выступлению Персефоны, изображая игру на ударных, чем вызвал дальнейшие слезы и истеричный вопль Персефоны: «Маааамааа, этот грязный мальчик хочет все испортить!» Но в целом, мы довольно мило обменялись своими недорогими подарками, купленными у святого алтаря местного торгового центра.

Луиза продолжала предлагать сеансы в качестве подарков, а Джессика даже поперхнулась орешком и побагровела, когда Луиза объявила, что хочет подарить Джессике сеанс рефлексологии прямо здесь и сейчас. Джессика платит «изумительной миниатюрной женщине» на Харли-стрит сумму, примерно эквивалентную моей ипотеке за еженедельные сеансы рефлексотерапии, и ни за что на свете она бы не стала терпеть на себе грязные лапы Луизы.

В конце концов к четырем часам я накрыла стол, проведя добрый час за беседой с Сэмом и Ханной на кухне за бутылкой вина Джессики (по общему признанию восхитительного), которое мне удалось высвободить из цепких объятий Луизы.

Детей мы посадили на кухне за игровые столики и приготовили для них пластиковую посуду. Я швырнула им еду и быстро закрыла за собой дверь, чтобы не слышать воплей о том, как несправедливо оставлять их одних тут, пока все взрослые едят в гостиной. Луиза подождала, пока все соберутся вокруг стола, и громко сказала:

– Я думаю, это прекрасно, что ты разрешаешь детям заниматься творчеством и разрисовывать мебель, Эллен, но как жаль, что они добрались и до бабушкиного чудесного серванта.

– Не переживай, Луиза! – огрызнулась Джессика. – Мы владеем только своими душами; сервант – это просто вещь!

Я не могу сказать наверняка, защищала ли меня сейчас Джессика из верности или же просто ее бесила Луиза, которая вылакала все особое вино… но в любом случае я была ей благодарна.

К восьми вечера все, кроме Нила (который был за рулем), напились. Старшие дети тоже слегка покачивались, мне кажется, что они тоже чего-то да подвыпили втихую, пока были заперты на кухне. Все единогласно решили приступить к чаю спустя всего час после ужина. Мы с Джессикой настояли на том, чтобы все продегустировали нашу свеклу с закрытыми глазами. Все выглядели немного испуганными, когда мы с Джессикой запели нашу «песню Священной Свеклы», которую мы сочинили двадцать лет назад, а затем прорычали: «Ну пробуйте же, какая лучше?» Все единогласно согласились, что и моя, и свекла Джессики были «восхитительными». Тогда уже наступил наш с Джессикой черед пробовать, после чего мы обе расхохотались и пришли к выводу, что и то, и то – отвратительно, ведь это же маринованная, блин, свекла.

К 10 часам вечера мы с Джессикой даже подружились.

– Мы шештры, – невнятно проговорила Джессика. – И я тебя люблюю. Першефона, уйди отсюда, посмотри мультики, виджишь, я расссговариваю с тетей Эллен. Я