к Дунаю, где постепенно сосредоточивались войска, а именно: в Галац, Браилов и Слободзею. В эти же пункты предполагалось свезти к 15-му марта нужное для войск количество фуража в зерне и сена. Главное затруднение состояло в недостатке перевозочных средств, потому что две бессарабские полубригады, распущенные по домам, не успели еще собраться, а шесть полубригад, сформированных в южных губерниях империи, были обращены, по распоряжению генерал-фельдмаршала князя Варшавского, на вывоз из Одессы в Тирасполь частного хлеба, и из Тирасполя в Измаил принадлежностей осадного артиллерийского парка.

Таким образом, не оставалось другого способа, как только перевозить хлеб и фураж на обывательских подводах, по наряду, за установленную плату. С этой целью заблаговременно сообщен был чрезвычайному и полномочному комиссару нашему в княжествах, генерал-адъютанту Будбергу, подробный расчет, сколько на каждом пункте ежедневно должно быть выставлено от края подвод. Перевозка эта, в самое неблагоприятное время года, при огромном количестве припасов, произведена была успешно и в короткое время.

С переходом войск за Дунай, могло возникнуть новое затруднение, в подвозке продовольствия к войскам во время следования их по правому берегу этой реки.

В прежние времена войска наши в больших массах никогда не переходили за Дунай ранее исхода мая или начала июня, т. е., когда уже можно было косить траву: на сено в Болгарии нечего было рассчитывать. Подвижные магазины не прибыли; посылать обывательские подводы за Дунай было не возможно. В этой крайности, по распоряжению командующего войсками, заведены были, для возки провианта и фуража, во всех частях действующих войск подвижные магазины из пароволовых подвод, в которые впрягали порционный скот; на покупку повозок отпущена была войскам особая сумма и изданы от интенданства подробные правила о порядке подвоза к войскам сена и о способе довольствия лошадей за Дунаем до появления подножного корма[47].

На случай, если бы где оказался недостаток ячменя, предписано употреблять в корм лошадям кукурузу, которая, по сделанному предварительно опыту, могла заменить ячмень; по затруднительности добывать сено на правом берегу Дуная, предполагали, впредь до открытия подножного корма, заменить в некоторой части дачу лошадям сена ячменем или кукурузой. Такие же деятельные меры были приняты для снабжения войск дровами в местах квартирного их расположения, в лагерях и на бивуаках, и подвоза к войскам провианта на полковых фурах. Сделано также распоряжение о заготовлении в Галаце, Браилове, Слободзее и Измаиле запаса госпитальных вещей на 13,000 человек, чтобы по мере надобности можно было открывать и сами госпитали.

Когда генерал-адъютант Лидерс поднялся на высоту Гирсова, то через Дунай наведен был мост, и припасы начали свозить на противоположный берег в Гуру-Яломицу, откуда они достигали до отряда Лидерса, дошедшего впоследствии до Черновод.

При осаде Силистрии, сухари подвозились к войскам двумя путями: из Бухареста и Слободзеи, а порционный скот, спирт и прочие припасы находились в Калараше. Между Слободзеей и Каларашем оказался совершенный недостаток в воде, а потому на расстоянии этом вырыто было более 20 колодцев. В Калараше, еще до прибытия наших войск, сгорел провиантский магазин с находившимся в нем запасом сухарей и муки до 4 т. четвертей; опасались было недостатка первой потребности для прибывавших туда войск, но быстрыми подвозами недостаток этот устранен.

Фуражировка сена также была невозможна; надо было отпускать войскам не только фураж в зерне, но и сено в натуре. Минуя все эти затруднения, продовольствие сосредоточенных под Силистрией в столь значительном числе войск, шло безостановочно и вообще войска в получении следующих им припасов не встречали ни малейшей остановки.

Снятие осады Силистрии и очищение княжеств от наших войск повлекло за собой вывоз всех запасов в Россию; об этой многотрудной и сложной операции, совершенной ввиду неприятельских войск, скажем впоследствии. Теперь же заметим, что если продовольствие армии, расположенной на таком обширном пространстве, при неопределенности указания главного пункта сосредоточения больших масс войск, представляет большие трудности, то поверка, контроль распоряжений и действий интендантства с его огромным числом комиссионеров и поставщиков, наблюдение за тем, чтобы все изложенное на бумаге существовало на самом деле, едва ли вполне достижимы при настоящих условиях. Действительно, какая возможность учесть и усмотреть, чтобы стог сена, сожженный неприятелем или по распоряжению начальства, не превратился, впоследствии, в десятки стогов, чтобы скот, заготовленный для продовольствия армии накануне выдачи порций войскам, не показывался купленным за несколько дней и не выставлялся бы на него фураж за все это время и т. д. Благо еще, если все доставлялось в полном количестве и доброго качества, а мы уже сказали, что никогда армия наша во время войны не была так содержима, как в описываемое время. Можно, однако, смело сказать, что наблюдение кн. Горчакова за соблюдением казенного интереса и в этом, как в других случаях, было неусыпно. Не должно забывать, что правильное ведение продовольствия армии образовалось не в давние времена. Еще бывший генерал-интендантом в отечественную войну гр. Канкрин писал: «Прежние войны оканчивались ужасными издержками с чрезвычайными претензиями, с памятью больших жалоб и злоупотреблений и совершенной безотчетливостью в израсходованных суммах или с отдачей отчета очень поздно». Мы знаем теперь из официальных источников, какими важными злоупотреблениями и беспорядками сопровождались в армиях союзников действия чиновников интендантского, комиссариатского, а также госпитальных частей в Варне и в Крыму. Французы успели оправиться, но английские войска много терпели почти до конца войны. Зло можно вполне пресечь только тогда, когда исполнители этих многотрудных частей достигнут до того уровня образования, который бы заставил их вполне понять и оценить святость возлагаемых на них обязанностей.

Глава четырнадцатая

Объявление войны союзными державами. – Переход русских войск через Дунай. – Переправы у Галаца и Браилова; наводка мостов. – Движение отрядов в Мачину. – Потери, понесенные нами. – Переправа отряда генерала Ушакова близ мыса Четала; движение переправившихся отрядов. – Штурм и взятие турецких батарей; последствия этого дела. – Потери в отряде генерала Ушакова. – Частные подвиги русских офицеров и солдат.

Союзные державы, наконец, разоблачили свои намерения. Выиграв время бесплодными дипломатическими переговорами, они приготовились сколько можно к войне и успели привлечь на свою сторону общественное мнение почти всей Европы; только и слышен был отголосок Стратфорд-Редклифа – да падет Россия! Delenda Carthago! В марте обратились они к России с настойчивым требованием очистить княжества к 3-му апреля 1854 г. Требование осталось без ответа, и обе державы подписали договор с Турцией 8-го и 20-го марта, а через неделю после того объявили формально войну России.

Мы также стали действовать решительнее и предприняли переход через Дунай.

В армии не было человека, который не рвался бы на