Джемма почувствовала, как Сэм напрягся.

– Что было дальше? – спросил он.

Закрыв глаза, она вспомнила встревоженные лица своих родителей, сочувственное лицо гематолога, кабинет, в котором ей проводили аспирацию костного мозга.

– Он сделал ее сразу, – ответила она, не обращая внимания на то, что по щекам ее катятся слезы. – К трем часам дня мне уже поставили диагноз «острая лимфобластическая лейкемия». На лечение должны были уйти месяцы. Мы не могли остаться в Корнуолле, поскольку моему отцу нужно было возвращаться на работу. В центральной больнице Бата отличное гематологическое отделение, поэтому нам не пришлось долго искать место для лечения. Мои родители быстро собрали вещи, а я написала тебе письмо.

Джемма сделала паузу. Написать те несколько прощальных строчек было сложнее всего, что она когда-либо делала.

– По дороге в Бат мы заехали на пляж и оставили его в хижине.

– Почему ты так поступила? – спросил он. – Почему не разыскала меня и не сказала мне? Я бы поехал с тобой. Почему ты выкинула меня из своей жизни, Джемз? Я любил тебя больше жизни. Ты была мне нужна как воздух. Я был бы рядом с тобой, сидел бы у твоей постели, держал бы тебя за руку.

– Я никогда в этом не сомневалась, – печально произнесла Джемма, слыша боль в его голосе и спрашивая себя, смогла бы она бросить его еще раз. – Но тогда ты не поступил бы в университет, пожертвовал бы ради меня своей будущей карьерой. Я не могла этого допустить. Я так сильно тебя любила, что не могла лишить будущего.

Сэм покачал головой:

– Вместе мы бы со всем справились. Я бы учился в университете и навещал бы тебя каждый день в больнице. Ты знаешь, что я к тебе приезжал? Твои родители сказали мне, что ты не хочешь меня видеть, и выставили меня за дверь.

– Я велела им это сделать, – призналась Джемма.

Напрягшись, Сэм повернул голову и встретился с ней взглядом:

– Что? Ты была там?

Она снова кивнула:

– Да. В гостиной. Я видела тебя в окно. Мне так хотелось тебя позвать, броситься в твои объятия. – Из ее глаз снова потекли слезы. – Я хотела, чтобы ты прижал меня к себе, сказал, что все будет хорошо, но я так ужасно выглядела. Я была лысая и очень худая. Меня мучили головокружение и тошнота. Я знала, что если бы ты меня увидел, то бы разозлился на меня на то, что я скрыла от тебя правду. Я была слишком слаба и не смогла бы этого вынести.

– Нет, – хрипло произнес Сэм. – Нет, Джемз. Я бы обнял тебя, как обнимаю сейчас. Как бы ужасно ты ни выглядела, я не смог бы на тебя разозлиться.

– Но сегодня ты на меня разозлился.

Он закрыл глаза и вздохнул:

– Я знаю, но это другое. Сегодня я разозлился на тебя за то, что ты лишила меня выбора. Возможности быть рядом с тобой в трудную минуту, как я обещал, когда женился на тебе. За то, что мы так глупо потеряли одиннадцать лет. Поверь, я бы поддержал тебя тогда. Слова брачных клятв не были для меня пустым звуком. Не имело значения, что тогда я был очень молод. Я любил тебя по-настоящему и был готов всегда быть рядом с тобой.

– Правда? А может, ты сказал все эти слова, потому что хотел со мной спать? Ведь пока мы не были женаты, я отказывалась заниматься с тобой любовью.

Сэм резко выдохнул:

– Значит, вот что ты думала? Что я женился на тебе из-за секса? – В его голосе слышалось возмущение. – Боже мой, Джемма, секс не имеет такого большого значения.

– Имеет, когда тебе девятнадцать и ты импульсивен. Тогда думала, что я для тебя всего лишь безумное увлечение. Что ты женился на мне только из-за секса и скоро меня забудешь.

Он покачал головой:

– Нет! Если бы я хотел только секса, я нашел бы его в другом месте. Из-за тебя я воздерживался год, пока мы не поженились. С того момента, как я тебя встретил, другие женщины перестали для меня существовать. Знаешь, все эти одиннадцать лет у меня никого не было. Потому что ты единственная женщина, которую я хочу…

Его голос сломался. После длительной паузы он глубоко вдохнул и спросил:

– Что было после того, как тебе сделали аспирацию костного мозга?

Джемма продолжила рассказывать ему о том, о чем предпочла бы навсегда забыть, как о кошмарном сне:

– Меня сразу же начали лечить. В течение следующих пяти месяцев я прошла четыре курса химиотерапии. Их должно было быть пять, но последний врачи проводить не стали. Моя иммунная система была такой слабой, и после каждого курса я так долго восстанавливалась, что они решили остановиться, чтобы не уничтожить ее полностью.

– Это было ужасно?

– Не то чтобы ужасно, – честно призналась она, – но и хорошего тоже было мало. У меня были болезненные ощущения во рту, но, к счастью, мне не хотелось ни есть, ни пить. Я постоянно чувствовала усталость и большую часть времени спала. Я потеряла волосы. Всякий раз, когда они начинали отрастать, мне приходилось возвращаться в больницу для очередного курса химиотерапии, и они снова выпадали. После каждого вливания меня отпускали домой на сорок восемь часов, потом я возвращалась в больницу. Между курсами я проводила одну-две недели дома. Всякий раз они проверяли состояние моего костного мозга. После первого курса у меня наступила ремиссия, как они и ожидали, но им пришлось продолжить химиотерапию, чтобы уничтожить все до единой аномальные клетки.

– Им это удалось? – спросил Сэм.

Джемма почувствовала, как он напрягся в ожидании ее ответа.

– Да. Болезнь отступила, но они каждый год берут у меня кровь на анализ. Так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.

– Значит, он не проходит? Страх того, что болезнь может вернуться?

– Я стараюсь об этом не думать, но, полагаю, он живет глубоко внутри меня. Иногда, как сегодня, когда я увидела больного Лайама, он возвращается. – Она вздохнула. – Бедная Сиобан. Я всегда думала, что моим родителям пришлось тяжелее, чем мне. Особенно матери. Даже представить себе не могу, что испытывает мать, когда ее ребенок тяжело болен.

– Итак, что будут делать с Лайамом? То же, что с тобой?

– Почти. Завтра ему проведут аспирацию костного мозга. Если предварительный диагноз подтвердится, они возьмут у него другие анализы, чтобы определить, какой у него вид болезни и какие препараты нужно применять. В течение следующих двух лет он должен будет пройти комплекс процедур. У детей процесс лечения более долгий, но персонал в гематологических отделениях заботливый и внимательный. Медсестры были ко мне очень добры.

– Ты поэтому выбрала эту профессию? Недавно ты сказала, что одно время много общалась с медсестрами. Ты имела в виду период своего лечения? – спросил Сэм.

Она кивнула:

– Да. Врачей я почти не видела, а медсестры постоянно были рядом со мной. Они поддерживали меня, помогали мне ухаживать за собой. Все считают, что, если ты достаточно умна и хочешь изучать медицину, тебе следует стать врачом, а не медсестрой. Но разве медсестра менее важная и нужная профессия, чем врач?