– Мне не нужно ничего, кроме моей кровати и моих лекарств.

Трясу у него перед носом пакетом с лекарствами.

Выведенный из терпения, он теребит узел небесно-голубого галстука в попытке сохранить спокойствие, но, по-моему, его можно заподозрить во всем, кроме желания оставаться любезным.

– Знаешь, девочка, ты меня уже достала!

– Очень рада это слышать. Это взаимно.

Он потирает лоб, затем снова заводит машину.

– Хорошо. Но кто-то из парней будет возить тебя к врачу на осмотр.

– Нет, я…

– Это мое последнее слово.

Я больше не протестую. В конце концов, все оборачивается не так плохо. Могу и уступить! Так или иначе, придется уступить. Я соглашаюсь, потому что в противном случае – я уверена – Картер может запереть меня в своем доме против моей воли. К тому же мне нужна его помощь. Я сама поражена тем, что сейчас собираюсь сделать, но я не представляю, как по-другому выйти из этой ситуации.

– Я бы хотела кое о чем вас попросить.

Он, не отвечая, смотрит на дорогу.

– Мне нужно, чтобы вы перехватили счета за мое лечение из больницы, потому что если они окажутся в руках моей матери, то я пропала.

– Твоя мать не получит никаких счетов.

– Почему?

– Потому что они уже оплачены.

Я смотрю на него с таким изумлением, что он чувствует себя уязвленным.

– Ну я же не чудовище! Я знаю твое финансовое положение и знаю, на скольких работах вынуждена работать твоя мать. У вас нет средств оплачивать ни пребывание в больнице, ни еженедельные осмотры врача.

Он дошел до того, что навел справки даже о моей матери! Не знаю, стоит ли быть признательной ему за благотворительность или подозревать, что теперь я могу оказаться перед ним в долгу.

Останавливаюсь на подозрении и скрещиваю руки на груди, решив выяснить все до конца. Страх можно отложить на потом.

– Что вы ждете от меня взамен?

– Ничего, кроме того, о чем я тебе уже говорил.

Хотя мне и не очень верится в его слова, я не настаиваю, опасаясь, что он изменит мнение. Я чуть слышно шепчу «спасибо», на которое он отвечает кивком. После этого оставшаяся часть пути проходит в молчании.

В любое другое время и если бы это касалось только меня, я бы никогда не приняла его деньги. Моя гордость немало этим задета, но еще один счет – и мама рухнет под тяжестью долгов. Я не могу возложить на нее новое бремя, к тому же имеющее в ее глазах двойной смысл. Каждый новый счет из больницы воспринимается ею как наказание – в дополнение к ее боли от того, что она видит, как я умираю, – за то, что она употребляла наркотики, когда была мной беременна.

Картер заезжает на стоянку кампуса, и я сразу выскакиваю из машины, радуясь, что могу вдохнуть свежего воздуха. Излишне говорить, что благодаря возвращению у меня просто чудесное настроение. Уже захлопнув за собой дверцу, я поворачиваюсь и просовываю голову в открытое пассажирское окно.

– С чего вдруг такая благотворительность?

Картер глубоко вздыхает.

– Тебе не приходит в голову, что я могу совершать хорошие поступки, а? Ну что ж, хорошо. В больнице или от мертвой мне от тебя не будет пользы, Авалон.

Я прикладываю руку к сердцу и изображаю, что меня глубоко ранили его слова.

– Вы очень милый человек, господин Браун.

– Знаю, мне это часто говорят.

С ревом заводится двигатель, и я едва успеваю отпрыгнуть, когда машина резко срывается с места.

Ему явно следует пересмотреть свою манеру вождения!

Радостно насвистывая, я направляюсь к спальному корпусу, но, войдя, решаю поберечь дыхание и подняться на третий этаж на лифте. Потратив на подъем больше времени, чем обычно, попадаю наконец к себе на этаж. Вхожу в комнату, готовая к риску быть задушенной в объятиях Лолы, и, конечно, так и происходит: не успеваю я переступить порог, как она бросается мне на шею.

– Не думала, что ты вернешься сегодня! Как ты себя чувствуешь?

Она отрывается от меня, чтобы рассмотреть со всех сторон.

– Все хорошо, Ло. Точно так же, как и четыре часа назад, когда ты последний раз задавала мне этот вопрос, – поддразниваю я ее.

– Я так боюсь, Авалон.

Ее глаза наполняются слезами, как происходит каждый раз, когда мы говорим о состоянии моего здоровья в последние дни, и я обнимаю ее. Я ненавижу себя за то, что заставила ее пережить все это, – мне кажется, я никогда не забуду этот ужас в ее глазах. Да и она сама тоже. Моя остановка сердца стала для нее потрясением.

– Мне так жаль, правда. Сейчас мне гораздо лучше, клянусь тебе.

Мы садимся на мою кровать, чтобы вдоволь наболтаться, наверстывая упущенное, – при том что соседка регулярно слала мне сообщения, держа в курсе малейших новостей.

Всю эту неделю она нечасто виделась с Дэниелом. Он был очень занят тренировками, а она – мной. Переезд Авроры успешно состоялся. Они с Джексоном счастливы как никогда. Что же касается Эмили, то она очень сблизилась с Авророй. Судя по всему, она видит в ней человека, который идеально подходит ей по типу личности.

– Они без конца спрашивали меня о тебе. Нам тебя очень не хватало.

А ее энтузиазма, ее радостного отношения к жизни очень не хватало мне.

– Про Сыновей Дьявола могу сказать, что их поездка немного затянулась. Ангел пообещал мне, что с ними все будет в порядке, однако они в курсе, что ты попала в больницу. Если бы Картер им как следует не пригрозил, они бы вернулись. Они знают тебя совсем мало, но ты им уже очень дорога.

Меня не слишком трогает их беспокойство. Все, что привлекает мое внимание, – это то, что у Сыновей Дьявола состояние здоровья не считается конфиденциальной темой, а я это ненавижу.

Клянусь Одином, они теперь знают, что мое сердце остановилось из-за простого переутомления!

– В этом нет ничего плохого, Ава…

– Нет, есть!

Я закрываю лицо руками и рычу от гнева.

– Когда люди понимают, насколько серьезно мое состояние, они уже представляют меня лежащей под землей! Они начинают смотреть на меня и общаться со мной совсем иначе. Я всего лишь хочу выглядеть нормальной в глазах других людей.

– Ты язычница, Ава, ты никогда не будешь выглядеть нормальной в глазах других людей.

Секунду я колеблюсь, обдумывая ее слова, а потом заливаюсь смехом, который целебным бальзамом проникает мне в сердце.

Лола, верная моя подруга, убирает прядь волос с моего лица.

– Сыновья Дьявола не будут смотреть на тебя иначе, можешь мне поверить. У всех них есть сильные и слабые стороны – и, как бы удивительно это ни казалось, они принимают друг друга, не вынося суждений.

Я отвечаю ей гримаской, выражающей некоторое сомнение на этот счет, и тут кто-то стучит в дверь. Лола вздрагивает от неожиданности, а затем в радостном возбуждении бежит открыть дверь.

– Нам сообщили, что наша львица вернулась к нам! – восклицает Джексон.

Рядом с ним стоят Дэниел, Аврора и Эмили с пакетами в руках и улыбками на лицах. Я вскакиваю и спешу обнять их, невероятно обрадованная их приходом. Как приятно вернуться к своим друзьям!

– Львица? – спрашиваю я Джексона.

– Это прозвище, которое дал тебе Логан.

Я прищуриваюсь, недоумевая, в чем дело.

– Капитан нашей команды. Ты с таким вызовом смотрела на него на той вечеринке, что после этого он дал себе слово уложить тебя в постель. Львица. Это он тебя так назвал.

Друзья веселы, в то время как я меняюсь в лице. Нет ничего более отталкивающего, чем подобное поведение. Мечтать не вредно: если этот тип думает, что сможет хотя бы дотронуться до меня, то пусть сначала вооружится палкой.

– Как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спрашивает меня Эмили.

– Гораздо лучше.

Она обрадованно улыбается, и друзья рассаживаются прямо на полу. Они достают из пакетов макаронные салаты, яйца вкрутую, нарезанную холодную пиццу, а также пиво и фруктовые соки.

– Ты ведь пропустила первый матч сезона! – шутливо упрекает меня Дэниел.

Он передает мне бутылку сока и, получив ее, я читаю на упаковке надпись о стопроцентно натуральном