на концерт, и я был очень рад его увидеть. Поболтали буквально пару минут, и это был последний раз, когда мы с Дэйвом его видели. Спустя несколько лет он умер.

Мы проехались по Штатам и, как только вернулись домой, отправились в записывающую студию EMI SBK, которая переехала из того здания, где мы записывали демо для Rust in Peace – и где у Рона Лаффитта был офис. Теперь они переехали в Le Dome, популярный первоклассный ресторан/ночной клуб на Сансет-стрип прямо возле «Сансет Плаза». Мы записали песни, которые сочинили в дороге, несколько треков вроде «Foreclosure of a Dream», «New World Order», «Ashes in Your Mouth» и «Millennium of the Blind» – у нас было демо этого трека, но он так и не вышел, пока в 2013 году мы не перезаписали его на альбоме Megadeth 13. После тура «Битвае Титанов» мы вернулись с еще более тяжелыми песнями, вошедшими в будущий альбом Countdown to Extinction.

Я бы сказал, что возвращение домой и запись первых демо Countdown to Extinction стало окончанием гастрольного цикла в поддержку альбома Rust in Peace.

Глава 17. Провальное примирение

Дэйв Мастейн: Первый раз я пытался реформировать состав Rust in Peace после того, как травмировал руку и распустил группу в 2002 году. Я не играл на гитаре семнадцать месяцев. Уснул на руке, и врачи поначалу сказали, что есть вероятность вернуть 80 процентов работоспособности руки. Я их не так расслышал и спросил: «80 процентов способности играть?» Врач ответил: «Сынок, ты больше никогда не сможешь играть на гитаре, и я имел в виду 80 процентов работоспособности руки».

Они не знали, с кем имеют дело.

Я вернулся домой, всем сказал, что с музыкой покончено, и стал ходить к физиотерапевту Нейтану Коху и к замечательному врачу-индусу Раджу Сингху в Скотсдейл, штат Аризона. Еще мне дали это безумное металлическое устройство, как в «Терминаторе», которое я должен был носить на левой руке, с резинками, привязанными к перекладине, оттягивающей пальцы, пока моя цель заключалась в том, чтобы снова научиться сжимать кулак. Все мышцы поверх левого предплечья атрофировались. Я семнадцать месяцев делал упражнения с этой штукой, ходил на электросудорожную терапию – да чего только мне ни делали. Ходил в зал на силовую тренировку, но нужно было сохранять баланс тела и обеими руками поднимать одинаковый вес. Максимум я мог поднять 900 грамм. Знаете, какого цвета гантели по 900 грамм? Розового, блядь. Приходилось идти в зал, и все металхэды видели, как я поднимаю эти розовые гантели. Жалкое зрелище.

Спустя семнадцать месяцев физиотерапии мне предложили выступить на благотворительном концерте. Один парень, который работал на группу, умер, и у него остались жена и ребенок. Шоу организовал Элис Купер. Концерт проходил в ночном клубе Финикса, и я был заявлен, хотя едва мог сыграть больше 30 секунд; но мне снова жутко захотелось играть.

Я позвонил Нику и сказал, что хочу реформировать группу. Он сказал, что готов играть. Затем я поговорил с Дэвидом Эллефсоном, которого, как и Марти, беспокоили только финансы. Он не собирался ничего делать, пока не узнал, сколько нам заплатят, какой будет реклама и какие будем играть песни. Фактически идея реформироваться в том составе накрылась медным тазом, хотя я просил Ника приехать в Финикс и вернуться в Megadeth. Выглядел он хреново. Его барабанный техник закинул оборудование в фургон, якобы забыв закрыть заднюю дверцу, и по дороге из Северного Голливуда в Финикс, штат Аризона, инструменты начали выпадать один за другим и валялись по всей пустыне. Мне об этом рассказал сессионный барабанщик в Нэшвилле, очень талантливый парень, которому нет никакого резона выдумывать.

Техник оказался тем еще говнюком, и после короткого разбирательства я был вынужден отправить его домой. Мы уже наняли гитариста Глена Дровера, раз уж не получилось вернуть Дэвида и Марти. Глен рекомендовал своего брата Шона в качестве техника Ника. Ник созвонился с Шоном, они общались по громкой связи, и Ник сказал Шону: «Я тебя даже знать, блядь, не хочу». Глен вышел и сказал мне, либо валит Ник, либо он сам уходит. Ник сглупил и, благодаря своему идиотскому заявлению, проебал место в группе.

Это была первая попытка реформировать состав Rust in Peace, и я решил больше не бередить старые раны.

Дэвид Эллефсон: Когда я вернулся в группу в 2010-м, мы откатали тур, посвященный 20-летию Rust in Peace. Megadeth и Slayer должны были поехать в совместный тур «Американская резня», но басист Slayer Том Арайа травмировал шею и вынужден был лечь под нож. Вместо этого Megadeth в марте 2010-го планировали месячный юбилейный тур Rust in Peace. В то время юбилейные туры набирали популярность, и Megadeth никогда такого не делали. Разумеется, Rust in Peace была культовой и знаковой пластинкой, фаворитом среди фэнов.

А тем временем у Джеймса ЛоМензо, басиста группы, возник конфликт с Дэйвом, и вскоре Джеймс покинул Megadeth. Летом 2010 года были анонсированы концерты «Большой четверки» с участием Metallica, Megadeth, Slayer и Anthrax, и я очень хотел вернуться в группу. Я и не планировал из нее уходить, но после того, как в 2004 году из-за деловых разногласий с Дэйвом и его менеджером попытка реформировать состав провалилась, мы с Дэйвом не сошлись во взглядах, и в группу я в итоге не вернулся. И хотя наши деловые интересы разошлись, никогда не шла речь о том, что мы не будем играть вместе в Megadeth.

Дэйв Мастейн: Я остановился переночевать в Финиксе и вдруг решил позвонить Дэвиду Эллефсону. Он подал на меня в суд, желая получить 18,5 миллионов баксов, и проиграл. Я считал своим долгом поужинать с ним и пообщаться, потому что любил его, даже несмотря на то, что он совершил эту невероятную ошибку и постоянно поливал меня грязью в прессе. Мы встретились, и первым делом он сказал: «Ужасно глупо было судиться с тобой, и мне очень жаль». Я его простил, и мы помирились, начав с чистого листа.

Дэвид Эллефсон: Барабанщик Шон Дровер был огромным поклонником Megadeth еще до прихода в группу. Они с гитарным техником Дэйва Уилли Джи прожужжали Дэйву все уши о том, чтобы вернуть меня в группу, особенно на юбилейный тур Rust in Peace. Шон Дровер организовал нам с Дэйвом телефонный разговор. Мы разговаривали не больше двух минут. Все разногласия мигом исчезли. Я забросил в машину несколько бас-гитар и поехал из Финикса в Сан-Диего, и не успел приехать, как мы тут же приступили к репетициям. И в тот же день я согласился вернуться в группу.