- Ты можешь идти домой, - Максим посмотрел на Машу и попытался улыбнуться.

Всё-таки толика благодарности и чувство вины - не лучшая основа, их отношения были ошибкой. Ошибкой, в первую очередь, Максима.

- Доброго вечера, - Маша развернулась и пошла к дверям, мерно покачивая бёдрами. Она всегда так ходила, но сейчас это стало раздражать.

- Максим Аркадьевич, - на пороге кабинета возникла Надежда, как всегда обезоруживающе красивая. - К вам...

- Вообще-то, - раздалось за спиной, - это всё, - Мультяшка взмахнула рукой и посмотрела по очереди сначала на Надежду, потом на Машу, - принадлежит мне, так что, я могу заходить, куда я хочу, и когда я этого хочу, - прошла на середину кабинета и повернулась спиной к Максиму, выпроваживая взглядом секретарей из кабинета мужа.

Максим ухмыльнулся, сложил руки на груди и оглядел Миру с ног до головы. Та нетерпеливо дёрнула ногой в коротких брюках и посмотрела на Максима.

- Чем обязан? - спросил ровно, не посчитав за должное улыбнуться в ответ на подобие улыбки Миры.

- Ничем, просто ехала мимо, решила навестить своего дорогого супруга, посмотреть, кто у него в фаворитках ходит, всё ещё Маша, или уже кто-то другой.

- Посмотрела?

- Маша! - заявила Мира и уселась на широкое кресло.

- Не стану спрашивать, откуда такие выводы, мне даже не слишком интересна причина твоего внезапного интереса, если честно.

- Как мы заговорили, - Мира фыркнула, как недовольная кошка. - Почему ты её до сих пор не уволил?

- Интересно, Маша мне только что задавала этот же вопрос.

- И что ты ответил?

- Что Анатолий недостаточно подготовлен, в конце января Маша будет работать на новом месте, а её рабочие обязанности полностью перейдут Анатолию. И, кстати, ревность тебе к лицу, - Максим подмигнул Мультяшке и наслаждался тремя секундами замешательства на её лице.

- Я не ревную.

- По-моему, ты ревнуешь, а ещё сходишь с ума от безделья.

- Что? - Мира сморщилась, как откусила кислого яблока.

- Тебе надо чем-нибудь заняться, помимо выноса мозга консультантам в магазинах.

- Чем, например? - Мира фыркнула ещё раз.

- Открой ресторан, ты же любишь готовить, вот и займись своим любимым делом.

- Снова ты за своё, - Мира поднялась и сделала круг по кабинету. - Почему вы все решаете за меня, что мне делать? Я не хочу свой ресторан, мне нравится готовить, а ресторан, даже самый маленький - это бизнес. У владельца нет времени колдовать с продуктами, он колдует с цифрами, с поставщиками, с чиновниками.

- Как хочешь, - развёл руки. - Продолжай в том же духе. Я не возражаю.

- Ты такой сговорчивый, - вспылила Мультяшка. - Даже противно.

- Пфф, - Максим проигнорировал её слова.

Его карамельно-зефировое чудо фыркало, топало ногами, часто напоминало глупую, избалованную девчонку, таковой не являясь на самом деле. Мира спорила, чтобы спорить, противоречила из пустого принципа и даже не пыталась этого скрывать. Если сказать ей «белое», она тут же, не думая, говорила «чёрное». Но ведь всегда можно не говорить «белое», а предоставить первое слово Мультяшке, тогда последнее остаётся за Максимом. В этом случае запал Миры заканчивался даже раньше, чем она думала, что пора начинать кипятиться.

Странно, что Сильвестр, с его опытом манипуляции людьми, не мог справиться с собственной внучкой и даже пошёл на безумный ход - выдать замуж за Максима, абсолютно неподходящую партию для наследницы миллиардного состояния. Он думал об этом, и чем больше думал, тем более странной казалось ему ситуация и с этим браком, и с поведением Сильвестра. Что-то Максим упускал из вида, что-то важное, он несколько раз перечитывал уже подписанные договора и соглашения, на первый взгляд всё было чисто, а на второй? Где-то во всей этой сделке крылся подвох, и Максим не мог найти его.

- Твой рабочий день закончен? - вытащила его из раздумий Мира.

- Как скажешь, - Максим улыбнулся и встал из-за стола. - У тебя планы?

- Не особенно, но мне скучно.

- Клуб?

- Не-а, не хочу, пионерский план.

- Тогда ресторан и домой.

- Как пенсионеры.

- Как пионеры тебя не устраивает, как пенсионеры тоже. Пойдём, я голоден, судя по количеству пакетов из магазинов, которые ты бросила в приёмной, ты тоже голодна. Так что, ресторан и спокойный вечер - отличный план, как по мне. Тем более, перед трансатлантическим перелётом.

- Не люблю их.

- Ты можешь не лететь, я говорил это, - Максим пожал плечами и открыл дверь кабинета, выпуская Миру, щёлкнул выключателем и закрыл за собой дверь. - Три дня всего, тебе необязательно лететь со мной, до нового года я вернусь. У них начинаются длинные выходные, от меня требуется только подпись, всё уже решено.

- Я лечу не с тобой, - проговорила Мирослава. - Сто лет не была в Сан-Диего, я лечу сама по себе.

- Как скажешь, - Максим усмехнулся.

В ресторане резко заболела голова, боль растекалась в висках и давила на глаза, с каждой минутой становилось хуже и хуже. Настолько плохо Максим не чувствовал себя давно, может быть, в средней школе, в тот год, когда он резко вырос, сантиметров на двадцать за весну, и свалился с какой-то простудой, провалявшись пластом почти три недели. Воспоминания притупились, сказать с уверенностью, что тогда ему было так же плохо, как и сейчас, Максим не мог, да и какое это имело значение. Он ковырялся в своей порции, пока не почувствовал приступ тошноты и резкую резь у лба, в глазах потемнело.

- Ты какой-то бледный, - услышал, как сквозь толщу воды, слова Миры.

- Мне что-то нехорошо, - Максим зажмурил глаза и прикрыл ладонью лицо. Неяркий свет резал и доставлял лишнюю боль.

- Домой?

- Да.

Он с трудом понимал, как добраться в квартиру. Мира внимательно посмотрела на него и вызвала служебную машину, запретив садиться за руль. Дома уложила в постель, предварительно раздев, что-то бормоча под нос, и закутала одеялом.

Максим слышал, как Мультяшка с кем-то разговаривала по телефону, её шаги по комнате, снова разговор. Проваливался в сон и снова просыпался. Потом понял, что Мультяшка вызвала врача, тот сидел на кровати и методично осматривал, пальпировал и задавал вопросы, пока Мира нерешительно стояла в дверях, внимательно следя за всеми манипуляциями врача.

Максим улыбнулся. Мира была похожа на взволнованную девчонку и мать несмышлёного ребёнка одновременно. Она проследила ревнивым взглядом за манипуляциями медицинской сестры и, кажется, еле сдержалась, чтобы не вырвать инструменты, когда та брала кровь и ставила укол, после которого Максим уснул. Во сне он чувствовал прохладные руки у себя на лбу и глупо улыбался.