перегорожена, и, если бы мы так не опаздывали и пошли вчерашним путем от остановки, нас развернули бы еще на подходе.

— Какого черта тут творится? — спросила я шепотом, едва мы отошли подальше.

— Понятия не имею, но все работы, похоже, отменили.

— Они что, будут разбирать это все силами армии?

— Похоже, что так, — Ди пожал плечами. — Видимо, что-то там секретное или, я не знаю, опасное.

— Завалы всегда опасные. Потому мы там и работаем.

Военные наконец убедились, что мы уходим, и отвернулись. Мы тоже остановились и, не сговариваясь, обошли забор, снова перелезли через террикон и уселись на бетонную плиту — кусок, отвалившийся от ограждения. Торопиться было некуда, а посмотреть хотелось.

Теперь к краю провала подводили какие-то шланги. Сейчас, отойдя на порядочное расстояние, мы видели картину целиком. Вчерашних кранов след простыл, зато все свободное пространство было занято грузовыми платформами, на которых стояли закрытые контейнеры без маркировки. Вдоль края провала выстроились прожектора, освещавшие площадку ровным бело-голубым светом. Высоко над провалом кружил дрон. Повинуясь неслышным для нас командам, военные перемещали свое оборудование. Я нахмурилась. Что происходит? Как они собираются разбирать обломки с таким количеством человек? Они же провозятся черт знает сколько, если там все же кто-то есть, он успеет умереть от старости.

— Что же они… Рета, что они делают?! — вдруг прошептал Ди.

Я повернулась к нему. На лице его было странное выражение — я приняла бы его за страх, только не могла понять, чего он испугался.

И в этот момент из труб прямо в яму хлынула серая масса. Оказываясь на воздухе, она вспенивалась и почти тут же твердела. Большая часть ее проваливалась словно вникуда, но тут и там над обломками дома возникали фантастические скульптуры, будто слепленные из мыльных пузырей.

Я вскочила, не веря своим глазам. Они заливают все бетоником? Даже… даже не попытавшись убедиться, что внизу никого нет?!

— Валим отсюда, — скомандовал Ди, и мы развернулись и кинулись бежать.

Мы миновали остановку автобуса и, даже не притормозив, быстрым шагом пошли дальше. Обсуждать увиденное не хотелось, на душе было гадко. Остановились мы, когда Ди заметил кофейный автомат.

— Подожди меня тут, — сказал, направляясь к коричнево-красной будке.

Я осталась его ждать, стараясь отдышаться, но из-за плотного смога в воздухе получалось плохо. В голове и так-то с утра была каша, а сейчас мысли перескакивали с одного на другое. Я уже не была уверена в том, что мы видели. Может, это часть спасательной операции? Может, так и надо?

Вернулся Ди и протянул мне стаканчик. Я сделала глоток, обожглась, зашипела и только потом сообразила, что кофе вообще-то не бесплатный.

— Спасибо, — кивнула я ему, от души надеясь, что денег мне хватит. — Сколько с меня?

Он только махнул рукой. Мы прошли еще несколько шагов и сели на ступеньки у какого-то закрытого магазинчика. Я уставилась на свои ботинки. Ветер перекатывал мелкий мусор, смог сгустился, люди спешили по своим делам. Становилось все светлее.

— Я не понимаю, — сказал Ди наконец.

— Может, так и надо? — с надеждой озвучила я мысль, в которую успела вцепиться мертвой хваткой. — Сначала они, например, заливают часть ямы, а потом уже…

Ди покачал головой.

— Я видел такие установки на стройке. Тем количеством бетоника, что туда подвезли, можно залить фундамент для района размером с Промзону. Они не собираются ничего откапывать.

— Но это бессмысленно, — начала я. — Ну да, там подземные пустоты, соседние дома могли рухнуть, но ведь не прямо сейчас.

— Подземные пустоты? — переспросил Ди. — Да, ты права. Они хотят залить то, что там внизу. А все остальное — это просто… сопутствующие расходы.

— Сопутствующие чему?

Ди пожал плечами и посмотрел на меня.

— Да что там такого может быть под этим домом? — спросил он медленно.

Когда я ввалилась домой, Эме, сидя на полу с сигаретой, зажатой в зубах, сосредоточенно набивала татуировку на левое предплечье. Каждый раз, подцепив нового парня, она украшала себя новым рисунком. Переплетающиеся лианы, прорастающие сквозь плечо, шипы, протыкающие кожу, деформированные цветы. Не руки, а ботанический фильм ужасов.

— Ты просто дохрена рано, — сказала она, не выпуская сигарету.

Не раздеваясь, я упала на свой матрас.

— Мой контракт аннулировали. В смысле, не только мой, вообще все. Там теперь военные.

— Вот дерьмо, — посочувствовала Эме.

Выключив машинку, она заклеила руку пластырем (я успела мельком увидеть рисунок — листья, будто разъеденные кислотой) и вышла в облаке дыма. На полу остался валяться эскиз, краски — черная и белая — и куча грязных салфеток.

— Эме, мне надо тебе кое-что рассказать, — крикнула я.

— Это срочно? Меня Георге вызвал! — отозвалась она.

— Не срочно. До вечера ждет.

Я была даже рада, что разговор откладывается. Представив, как будет орать Эме, узнав про ночную спасательную операцию с участием Боргена Кару, я заранее втягивала голову в плечи. Но скрыть это от нее я не могла. Во-первых, она самый близкий человек, который у меня есть, все равно что семья. Во-вторых, она и так узнает.

Эме вышла из ванной в своей рабочей одежде и с мокрыми волосами.

— Через час включат воду, — сказала она. — Набери там, сколько сможешь. До вечера.

Хлопнула дверь.

Я подтянула колени к груди и закрыла глаза. Сон все не шел, но я продолжала упорно лежать, не двигаясь. Я ведь устала и почти не спала, так? Значит, сейчас отключусь.

Через некоторое время из ванной донесся звук льющейся воды, и я поняла, что валяюсь тут в позе гусеницы уже час. Вздохнув, я поднялась. Раз уснуть не выходит, займусь другими делами. Например, вымоюсь наконец. Поем. Схожу в социалку, отмечусь. И позвоню Боргену Кару. Пора отдавать долги.

Глава 10

— Как вы, Рита?

Борген Кару сидел напротив меня за столиком в «Анатомии картошки». Перед нами стояли две чашки кофе (впрочем, он из своей сделал один глоток, сморщился и больше к ней не прикасался) и тарелка с соевыми булочками. Я периодически подцепляла с нее сероватые комки и отправляла в рот, стараясь есть не слишком жадно.

— Не поняла вопроса, — сказала я.

Пятнадцать минут назад я отправила Анне сообщение: «Верни мою куртку, тварь», — но ответа до сих пор не получила и теперь бесилась.

— Как вы себя чувствуете?

— Что это вообще значит? Нормально я себя чувствую. Как человек с похмелья. Давайте уже к делу. Чего вы от меня хотите?

— Это будет сложно объяснить, — задумчиво протянул Борген Кару.

Нет, он вообще нормальный?

— А вы постарайтесь. Я сообразительная.

Вранье, конечно. Но я однажды слышала эту