Лицо Аркаши затвердело, как это бывает у человека, принявшего непростое решение. Рука приподнялась на уровень головы, и Дмитрий увидел зрачок ствола, столь же черный, как грядущая темнота. Погибать не хотелось, окружающий воздух, пропитанный парами газов, вдруг показался невероятно сладким.

— Нет! — пронзительно закричала Анфиса, выскочившая вперед. — Уходите! Вы не должны нас трогать, иначе вас накажут…

— Интересно послушать, кто же меня накажет?

— Мой дедушка, — тихо произнесла девушка. — Он всегда рядом… Он меня защищает и не даст никому в обиду.

— Что-то я здесь не вижу никакого дедушки. А может, нам нужно его позвать? Дед! — закричал Аркаша. — Куда ты там запропастился? Иди сюда! Мы тебя ждем! Ау — у!

— Не нужно смеяться над духами, — побледнела Анфиса. — Они этого не простят. И придут!

— Ах, так наш дед, оказывается, еще и покойник! — рассмеялся Аркаша. — С тобой, девонька, не соскучишься. Тем веселее!

Неожиданно Анфиса отступила на шаг, потом еще на один, совсем короткий, слегка потеснив при этом Дмитрия, и неистово закричала. В следующую секунду Аркаша услышал за спиной звериный рык, и, прежде чем он успел повернуться, огромная мохнатая лапа с силой опустилась на его голову, рассекая череп и переламывая позвоночник. Ахнул запоздало выстрел, и выпущенная пуля просвистела совсем рядом с головой Дмитрия, опалив кожу неприятным жаром.

Медведь, не замечая Дмитрия и Анфису, обошел Аркашу, задергавшегося в судорогах, обнюхал проступившую на лице кровь, а потом ударом лапы разодрал грудную клетку.

— Бежим! — потянул Дмитрий девушку за руку, потрясенный увиденным.

Некоторое время они бежали вниз по склону, не разбирая дороги. Камни под их ногами хрустели, рассыпались, скользили, а ноги продолжали уносить к основанию сопки. Им без конца чудилось горячее дыхание зверя. Задыхаясь от бега, остановились в самом низу горы, поросшей дикой малиной. С океана тянуло свежестью, а резкие порывы ветра прогоняли вулканический пепел. Медведь оставался где-то за грядой, торчавшей вдалеке каменными колючими останцами.

— Это был мой дедушка, — утирала проступившие слезы Анфиса.

— Какой такой дедушка? О чем ты говоришь? — не понял Дмитрий.

— Он мне говорил, что всегда будет оберегать меня, даже тогда, когда его не станет. Его душа вселилась в медведя, чтобы защитить нас, и он убил нашего обидчика. Помнишь, как медведь посмотрел на меня? Это были глаза моего деда, я узнала их.

В какой-то момент медведь действительно посмотрел на них, и Дмитрий, встретившись взглядом с темными глазами зверя, едва удержался, чтобы не закричать от ужаса, большего страха он не испытывал за всю свою жизнь, осознавая, что всецело находится во власти хозяина тайги. Но, вместо того чтобы наброситься, разодрать их могучими когтями, медведь вдруг потерял к паре интерес, как если бы их не было вовсе.

— Все может быть… — невольно сглотнул Дмитрий. — С тобой действительно поверишь во всех этих духов. Ты заметила, что медведь был огромный?

— Да, это был самый большой медведь, которого мне приходилось видеть, — согласилась Анфиса.

Они брели в сторону океана, спрятанного за деревьями, до которого теперь было рукой подать, — синяя полоска воды, будто бы играя, то появлялась в просвете лесной чащи, то вдруг опять пряталась за могучими стволами. Спускались по частым выступам, напоминавшим ступени, прыгали с небольших камней, обходили камнепады, которых здесь было невероятно много. В какой-то момент оказались в лощине, куда робкими тонкими лучами пробивалось солнце.

— А еще у него правое ухо было порвано, наверняка в схватке с такими же медведями.

— Возможно, — неуверенно пожала плечами Анфиса, едва поспевая за быстрым шагом Аксенова.

Солнце клонилось к закату. От каждого предмета потянулись длинные тени, ломаясь на неровностях, они значительно изменили горную поверхность, добавили трудности в передвижении. Из — под самых ног Аксенова вдруг выскочил огромный камень, заставив его уцепиться за торчащий выступ. Камень резво покатился по крутому склону, потянув за собой целый шлейф сыпучего галечника. С громким стуком он упал на дно пропасти, и еще долго слышался шорох падающей породы.

— На левом боку у него были рыжие потертости, — заметил Дмитрий, приостановившись. Кажется, Анфиса не обратила внимания, что он был всего лишь в мгновении от смерти.

— И что с того? — посмотрела она снизу вверх.

Беззащитная, доверчивая, она смотрела на него с той привязанностью, с какой ребенок взирает на строгого, но любящего родителя. Придумала деда, который даже после смерти ее защищает. А в действительности он, Дмитрий, самая крепкая ее защита. Что ж, пусть считает, возможно, ей так просто легче воспринимать потерю.

— Это ведь медведь-людоед был, его ищут уже несколько месяцев, но никак не могут убить. Каким-то невероятным образом он всегда уходит от егерей и обходит их западни. В прошлом месяце этот медведь загрыз двух человек в поселке Вешинки. Одного из этих людей я знал лично, он был рабочим в нашем отряде. Вышел на несколько минут на крыльцо выкурить сигарету и не вернулся. Нашли его только через несколько дней, точнее, то, что от него осталось… далеко в лесу. Там прежде была берлога медведя, вот он туда его и припрятал.

— Ой, какой ужас ты мне рассказываешь, — произнесла девушка, закрыв рот ладошкой, затем убежденно добавила: — Но он нас не тронет, я в этом уверена.

— Только не говори, что твой дедушка перевоспитает этого зверюгу. А вообще медведи-людоеды — очень большая редкость. Медведь боится человека. Даже медведица может оставить своего медвежонка, если он попал к людям.

Вышли на каменистый берег. Море, еще какой-то час назад штормовое и грозное, теперь поумерило свой пыл, пенясь лишь небольшими барашками.

— Куда нам? — спросила Анфиса.

— Сейчас мы пойдем вдоль берега, — показал Аксенов на кривую береговую линию, изрезанную застывшими лавовыми потоками прошлых геологических эпох, — а дальше вот по тому уступчику… Под ним есть грот, вот в него мы и войдем.

— Сколько же до него идти?

— С полчаса, не больше. Не переживай, все неприятности остались позади.

Дорога оказалась не такой простой, как представлялась сверху. Поверхность была разорвана ущельями, трещинами, она то круто обрывалась вниз гладкой скальной поверхностью, а то вдруг совершала огромную петлю, огибая небольшие бухточки, изрезанные приливами. В одном месте пришлось обходить большой каньон, на дне которого зловеще плескалось потревоженное море. В глубоких ямах, заполненных водой, встречались крабы, косолапо перебегающие от падающей на воду тени, а на каменистых отмелях совершенно безбоязненно, сбившись в небольшие чуткие стайки, плавали мелкие рыбы. Над горами, как это бывает во время крупных пожарищ, висел смог, который с громким буханьем пробивали столбы пепла. Оказавшись в мезосфере, пепел рассеивался атмосферными фронтами, широкими полосами протягивался через все небо. Из кратеров трех вулканов, ближе всех расположенных к побережью и завернутых в клочковатый туман, вырывались длинные красные языки пламени, подсвечивая багрянцем белесые облака. Из среднего вулкана, громыхая, вырвалась лава, побросав ошметки раскаленного вещества на гранитное подножие.