Дорогая. Белоснежный мех, шелковистый и мягкий на ощупь, а уж бежевый пушистый воротник из соболя, почти капюшон, в него так и хотелось зарыться лицом! И вся эта меховая роскошь, если верить интернету, потянет на шестьсот тысяч рублей, потому как практически новая! Но как продать ее поскорее, чтобы выручить деньги до приезда Маши? Кому?

Вариант напрашивался один-единственный – Люба. Люба Трактирникова. Подруга Тани. Она бы купила. У нее и деньги есть, и вообще она добрая, всегда и всем помогает. Вошла бы в положение, и на сделку ушло бы минут пять, не больше. Но тогда надо было бы рассказать ей о том, как эта шуба попала в руки Татьяне. То есть высказать ей предположение относительно того дня, когда в квартире были чужие люди. Таня спросила на всякий случай Машу, очень осторожно, не открывала ли она дверь посторонним в тот день, пятнадцатого марта. Может, заглядывал кто из соседей? Может, звонил кто в дверь? Может, она оставила дверь открытой. Вопросы были сформулированы таким образом, как если бы Татьяна хотела выяснить, мог бы ей, Маше, кто помочь в тот день, когда у нее начались схватки. Нет, никого не было. Словом, ничего подозрительного. Значит, шубу бросил убийца Врадия…

Предположим, рассуждала Татьяна, она продала шубу. Все. И тут спустя неопределенное время появляется хозяйка и требует вернуть ей шубу. Дверь может открыть Маша с младенцем на руках. Она будет хлопать глазами в недоумении: о какой шубе идет речь? И тогда эта особа, она же убийца, приставит бедной Маше нож к горлу…

Нет-нет, ничего такого не будет. И она не вернется. Если она убила того парня, то будет прятаться. И уж никак не выдаст себя требованием вернуть шубу. Спрашивается, какие претензии у нее могут быть к Маше, которая в глаза ее не видела! Вот если бы она отдала ей шубу на хранение…

Ну вот и все. Каша в голове. Ни одной здравой мысли. А так хочется уже с кем-то посоветоваться! Получается, что все-таки придется звонить Любе. Но не подставит ли она ее, не получится ли так, что покупка шубы станет для Трактирниковой опасной, что она окажется втянутой в уголовное преступление? Она наденет ее, кто-то подумает, что она и убила Врадия! Кто-то опознает шубу!

И что же теперь делать?

Она позвонила Любе. Попросила приехать. Сказала, что дело срочное. Она ей все объяснит, расскажет так, как есть. И тогда Люба сама примет решение. Люба – фаталистка и ничего не боится. К тому же она из влиятельной семьи, ее есть кому защитить.

На дорогу у Любы уйдет минут сорок. За это время, подумала Татьяна, я успею сбегать в магазин и купить коньяку. Она кинулась к вешалке и вдруг поняла – ее куртки, дежурной куртки, в которой она всегда ходила в магазин или выбрасывала мусор, нет. Да и шапки тоже.

17

18 декабря 2021 г.

Как все неловко получилось – Женя осталась в Москве без своей машины. Борис, с которым она приехала, домой пока не собирался. У него были дела. И, возможно, эти самые дела были связаны с поиском того самого клиента, подарившего ему Веронику. Хотя, быть может, он давно уже все разрулил и знает, откуда эта девица. И, что вполне вероятно, рад тому обстоятельству, что она проживает в доме. Но Жене-то надо срочно к Тоне. Ее дерзкий план требует скорейших действий. Стоит ей только намекнуть Борису, что она хочет вернуться домой, как он, отложив дела (из чувства благодарности или вины перед Женей), тотчас развернется и помчится в Подольск. Ей же нужно, чтобы он подольше оставался в Москве.

И откуда эта болезненная робость перед Борисом? Угодничество, унижение… Почему ей просто не сказать ему, что у нее дела, да и свалить от него подальше? Чего она боится? Почему ей так важно, чтобы он относился к ней хорошо, пусть даже просто вежливо? И сколько уже можно терпеть его грубость, которой она боится каждую минуту, пока находится с ним рядом? Словно он не человек, а мина замедленного действия, которая может рвануть в любую минуту? Когда она думает о нем, почему у нее где-то пониже яремной ямки возникает странная боль, как если бы ей на грудь положили огромный тяжелый камень? Если ее организм таким образом реагирует на чувство, называемое страстью или любовью, то зачем ей эти мучения? Не проще ли просто заставить себя игнорировать его? Забыть про эти случайные поцелуи, оценив их исключительно как его желание расположить ее к себе в своих целях? К тому же это наверняка так и есть. Кто она такая? Домработница, а потому четко должна знать свое место! Вот так!

– Борис Михайлович, высадите меня, пожалуйста, около метро, у меня дела в Москве.

– Я не буду спрашивать, какие именно у вас дела, но просто скажите, куда вас подвезти! Зачем вам опускаться в метро, где так много больных и заразных людей?

Вот так она и знала – будет артачиться!

Но не успела она пробормотать что-то о свободе перемещения или просто о свободе в принципе, как вдруг услышала:

– Женя, у меня к вам еще одна просьба. Вы знаете, что я опекаю Олю Корнетову, что я успел даже привязаться к ней. Она чуть не провалилась в депрессию, когда Николай бросил ее, так теперь еще его смерть. Я снял ей квартиру, и теперь моей задачей является устроить ее там с наибольшим комфортом, понимаете? Когда я спрашиваю ее, что ей нужно, она всегда говорит одно и то же: ничего. По части продуктов я разобрался, купил ей все необходимое. Но вот что касается женских предметов гигиены и прочего, вы уж извините, что я вынужден говорить о таких вещах, то я в этом ровно ничего не смыслю. Она молодая девушка, ей многое нужно. Шампуни там, кремы… Пожалуйста, помогите мне составить список необходимого, а еще лучше сопроводите меня в супермаркет, чтобы мы там все могли купить. А я готов оплатить вам там все, что вы выберете себе.

Женя вспыхнула:

– Ну уж нет! Мне ничего не нужно! Вы мне достаточно платите, чтобы я была в состоянии купить себе необходимое.

– Понял-понял. Хорошо. Ну так что? Поможете мне?

– Конечно, помогу! А она сейчас где?

– В квартире. Мы решили, что ей лучше затаиться там, чтобы