что такое решение есть. Вышел из кабинета. Закрыл на ключ. Было послеобеденное время. Гержавин прошел по коридору отделения, взволнованный и сосредоточенный.

В палатах стояла тишина. Он чувствовал, как неприятно потеют его ладони. Торопливо потер их. В его движениях были и одержимость, и нерешительность одновременно. Остановился перед дверью в палату к пациенту, но заходить не стал. Постоял и отошел. Охранники у двери переглянулись, удивленно посмотрели ему в спину. Стоять на месте он не мог. Двигался по коридору из конца в конец, смотрел себе под ноги и думал, думал, думал, как поступить? Несколько минут назад ему казалось, что он нашел решение, по крайней мере, так мерещилось. Но убедить себя в том, что это единственно верный шаг, он никак не мог. Мысли о семье, об опасности, в которой семья из-за него очутилась, мучили его. Он отчетливо сознавал, что только от него зависит их спасение. Только бы не навредить никому, только бы не это. Только бы не ошибиться. В ушах стоял резкий голос из телефонной трубки, разрывал на части голову, а жуткое предупреждение сдавливало виски. Но убить беззащитного, ни в чем не повинного пациента, у Гержавина не поднималась рука. Даже ради самых близких ему людей. Как же он будет жить после этого? Разумеется, было в его практике, когда на операционном столе умирал оперируемый. Но ведь это совсем другое. Он-то все делал, чтобы тот остался жив. Все, что мог. А теперь, чтобы выполнить требования ночных гостей, он должен отказать в жизни парню. Это же невозможно. Но тогда страшное может произойти с его семьей. По его вине.

А по чьей же еще? Именно он не спасет ее. Как тогда ему жить? Как? Это чувство было невыносимо тяжелым, ему так тошно, что хоть лезь в петлю. И в этот миг Гержавин вдруг вспоминал последний разговор с Ольгой. Тот выплыл на поверхность, как из пучины болотной. И настойчиво закрутился в голове. Тогда они находились в его кабинете, куда Ольга заглядывала время от времени, справляясь о здоровье мужа. Из нее потоком неслись слова благодарности, которые конфузили Гержавина, он отмахивался, стыдился их, считая, что он просто исполнял свой долг и не более того. В конце беседы она несколько раз повторила, чтобы Гержавин обращался за помощью к Корозову в любое время и по любому вопросу, когда ему это будет необходимо, что даже если Глеб что-то не сможет решить сам, он обязательно найдет выход из положения через свои связи. В то время Гержавин в ответ усмехнулся, чего, мол, она за мужа расписывается? Но Ольга ответила, что сейчас передает ему просьбу Глеба, как знак признательности и благодарности.

В настоящее время Сергей Сергеевич не знал, что произошло с Ольгой, не догадывался, почему Корозов самовольно покинул больницу и чем он теперь занят? И естественно он даже не подозревал, что парень в реанимации, из-за которого у него начались нынешние беды, находился непосредственно в эпицентре происшествия, связанного с Ольгой. Развернувшись, Сергей Сергеевич торопливо направился к себе в кабинет. Вновь закрыл дверь. Решительно подошел к телефону. И стал набирать номер Корозова. Долго никто не отвечал. Как будто на другом конце все вымерли. Но у Гержавина не было другого номера, и он продолжал и продолжал набирать один и тот же.

33

Утром, через день после звонка Корозову, Козырь, разбуженный собственным храпом, проснулся, потянулся, протер пальцами сонные глаза, спустил ноги с дивана. Краем глаза повел по зашевелившейся рядом с ним девушке и поднялся. Голый, лоснящийся от пота. Тупо перевел блеклые глаза на притихшую в углу Ольгу, пристегнутую наручниками к трубе отопления. Она, настороженно глядя, сжалась, голая беспомощная, осунувшаяся за эти дни. Опустив концы губ вниз, Козырь раздул ноздри короткого носа. Лицо помято, засаленные волосы взлохмачены. Пошлепал голыми ногами по грязному полу в кухню. За дверью комнаты в тесной прихожей, заваленной всякими ненужными вещами, зацепил что-то, уронил, выругался. Девушка оторвала голову с мальчишеской стрижкой от смятой свалявшейся подушки, которую нормальная хозяйка давным-давно выбросила бы на помойку, спросила:

— Чего ты там?

Не отвечая, Козырь взял не очень чистый стакан со стола, на котором лежала плохо вымытая посуда, набрал воды из крана, попил, жадно, громко глотая и отдуваясь. Потом сходил в туалет, шумно спустил воду. В ванной плеснул в лицо несколько пригоршней воды и вернулся в комнату. Остановился против Ольги:

— Ну что, сидишь? — грубо спросил, дергая короткими редкими бровями, подождал ответа, не дождался, сказал. — Сиди, пока твой мужик дозреет! Скоро я им займусь вплотную!

В постели томно потянулась и приподнялась на локте девушка, обронила:

— Долго тянешь! Пора уже!

— Не твоего ума! — оборвал ее Козырь. — Я сам знаю, когда пора, а когда нет! Не суйся, когда не просят!

По худому телу девушки прошла волна недовольства, она яростно огрызнулась:

— Ты для чего тут ее пристегнул! Каждый день на нее зыркаешь, облизываешься! Я не слепая! Хочешь устроить притон в моем гнезде! Ищи для этого другой угол! Нарочно затягиваешь время! Вижу я по твоей морде, Козырь! Хватит вешать лапшу на уши! Шевелись, серый!

Глухо угрожающе Козырь распорядился:

— Не бузи и не канючь! Укороти свое жало! Будешь выкандрючиваться, пристегну с другой стороны!

Вспыхнув, девушка промолчала, знала, что Козырь вполне может привести свою угрозу в исполнение. Он добавил:

— Своди ее в туалет!

Нехотя девушка встала с дивана, почесала пальцами голову, зевнула, явно не желая выполнять команду Козыря, затягивая исполнение, лениво взяла на столе ключ от наручников, не спеша подошла к Ольге:

— Будешь брыкаться, прибью! — пообещала монотонно, но эта монотонность не вызывала сомнения в том, что она, как и Козырь, способна исполнить свое устрашение. Вопросительно оглянулась на него. — Долго она будет дрыгать тут своими голыми телесами? Может, одежонку на нее накинуть? — конечно, про телеса подруга Козыря загнула, ее просто раздирала зависть, когда она сравнивала свое тело с телом Ольги. И она понимала, что такими же глазами на Корозову смотрит Козырь.

— Подумаешь, цаца! Царевна Несмеяна! Может, ей еще корону нацепить и парчовый халат на нее напялить? — усмешливо растянул большой рот Козырь. — Обойдется без одежды! В таком виде ей удобней! — гоготнул.

Ревниво вспыхнув, девушка пробурчала:

— И тебе пялиться на нее тоже удобней, — расстегнула наручники.

Высвободив запястье, Ольга поднялась на ноги. Красивая до рези в глазах. Девушка ревностно кулаком, как костяшкой сердито ткнула Ольге под ребра. От злости ей выносило мозг: нежданно-негаданно у нее появилась соперница. И