— Прости, Рознег, не уразумел сразу, — произнес Купава и поклонился прадеду.

Мне показалось в этот момент, что на губах Купавы появилась улыбка, и он все это время тонко издевался над Рознегом.

— Вот и сговорились, Яромир, ты, когда возвращаться к себе будешь, забирай этого олуха с моих глаз, видеть его не могу.

— Как скажешь, как скажешь, — протянул я.

Немного еще поговорив и обсудив разные мелочи, мы с прадедом направились обратно.

Вернувшись на подворье к прадеду, я немного посидел, а после, попрощавшись с ним, отправился в отчий дом. Где ждал меня сюрприз, а точнее, два. Мама и Смиляна были не праздны, не ожидал, если честно, от отца.

Мама меня обнимала и тискала, а я, улучив момент, воспользовался силой жизни и обработал ее и Смиляну.

Глядя на сияющие глаза матери, я почувствовал себя не в своей тарелке, надо было бы хоть какие гостинцы им привезти.

Меня посадили за накрытый стол и начали расспрашивать прожитье-бытье, в том числе и как у Варны дела. Я провел чудесные три дня в отчем доме, даже кислая рожа Нежданы не портила мне настроения, и я с удовольствием поигрался со своим братишкой.

Лана тоже навестил, который все так же продолжал работать с отцом в кузнице. Было приятно поговорить со старым товарищем и вспомнить прошедшее время.

По возвращении в Устку заприметил, что все мои бойцы уже вернулись на корабли, а рядом с ними отирается большая толпа желающих пойти ко мне на службу, несмотря на потери, которые уже были среди моих людей.

Отобрав из желающих тридцать человек — таким образом общее количество моих бойцов увеличилось, и их стало ровно сто сорок человек, — я разбил их на две команды, на «Ястребе» так и оставил заглавного своего брата Могуту. Отчалив от Устки, мы направились в Волин, надо же вооружить своих новых бойцов.

Во время пути Гавр поделился со мной новостью, оказывается, златолюбцы, которых я прогнал, начали распускать обо мне поганые слухи. Один краше другого, что я якобы перестал чтить наших богов, а холопки мне дороже собственных соплеменников, на что я только рассмеялся, но зарубку себе в памяти сделал.

Добравшись до Волина причалили, к кораблям сразу потянулась стража.

Которым под нос я сунул серебряный медальон, подаренный мне посадником Волина и дающий право на беспошлинную торговлю, стража враз поскучнела.

Могуте поручил позаботиться о ночлеге для людей и подыскать подходящую таверну, а также распределить тех, кто будет нести стражу на кораблях, в помощники назначил ему Путяту.

Сам же, захватив Далена и Гостивита, двинулся на торг, где, походив между рядов и приценившись, закупил копий и боевых топоров, а также брони и щиты для своих новых бойцов. Дорого свою дружину содержать, если бы не деньги из Византии, чую, тяжко бы мне пришлось.

Стаскав покупки на корабли, я направился к дядьке Зорену. Родич оказался дома, сидящий за столом, как нахохлившийся воробей, и пьющий хмельную медовуху.

— О, Яромир, здравствуй, — и он полез ко мне обниматься.

— Здрав будь, дядька, — обнял я его.

— Враска, а ну, кликни Деспу, пусть стол накрывает, — отдал дядька приказ одному из холопов, а мы уселись за стол.

— Ты, дядька, чего грустный? Да хмельное среди белого дня пьешь, — поинтересовался я.

— Да обманули меня, товар я негодный купил, который только и выкинуть можно, деньги потерял, видать, старым становлюсь, раз меня можно обмануть, — грустно промолвил дядька.

— Что ж за товар-то такой? — с интересом спросил я.

— А, да торговец-франк объявился с шелком, не так дорого отдавал, я товар и тюки проверил, хороший товар был на первый и второй взгляд, да и выкупил. Перенес к себе, начал более внимательно проверять да тюки разворачивать, а там больше половины негодной ткани, она в руках расползается, — и Зорен с грустью махнул рукой и приложился к кружке.

Через пару минут Деспа появилась, начав накрывать на стол, а там и Могута подошел, который справился с порученным делом.

Посидели и поболтали о разном, когда Деспа с детьми покинула стол, я решил у дядьки поинтересоваться за князя:

— Зорен, а чем наш князь вообще сейчас занят? Пруссы земли разоряют, а он и не шевелится.

— Хах, Богуславу власть сохранить бы первым делом, а там и разберется.

— Власть? — переспросил Могута.

— Ага, многие начали поговаривать, что боги отвернулись от семьи князя и лишили их удачи, оттого отец его и был в бою убит, а он сам в полон попал. Многое, в общем, болтают. Он, быть может, и рад бы пруссов утихомирить да полянам за смерть отца отомстить. Вот только большая же часть дружины и полегла в том бою, где отец его погиб, вот он и набирает потихоньку новых дружинников да со слухами борется. К тому же, как я знаю, он порывается на полян пойти, но на то согласие жрецов надобно, ведь позиции у него слабы. Был бы он в силе, мог бы и наплевать на жрецов, а так не может, а те как воды в рот набрали — ни да, ни нет. Вот и сидит в Щецине, но думаю, это ненадолго, решится скоро все. А по поводу пруссов я слышал, что посадник в Гдыне клич бросил да собрался их покарать.

— Теперь понятно, отчего князь так себя ведет, — покивал я, застолье вернулось к прежнему руслу, и мы просидели до самого заката.

С утра, погрузившись на корабли, мы покинули Волин и вернулись в Устку. Где я устроил новым бойцам тренировки и поединки между ними как в рукопашной, так и с оружием, новички быстро вписались в коллектив, хоть в этот раз никаких проблем не возникло.

Закончив с тренировками и погрузившись на корабли, я повел их в сторону наших соседей. Мы рыскали вдоль берега в поисках подходящей цели, и она была найдена. Поселок, обнесенный крепостными стенами, он был нечета тому, который я уже брал на меч, но и не сильно большой, о который можно было обломать зубы.

Причалив к берегу, я приказал всем вздеть броню, а в это время селяне, заметив нас, спешили укрыться за стенами. Как только мы были готовы, я повел людей к поселку.

Бойцы были воодушевлены перед боем, многие мои соплеменники прознали о делах пруссов и хотели поквитаться, а еще их ждала добыча.

— Клином встаем, я впереди, Гостивит и Дален по бокам, остальные за нами, — отдал я приказ.

Наша тройка идет первой, оттого что мы лучше всех защищены, ведь на нас тяжелые доспехи византийских катафрактариев, к тому же я предводитель, и мне нужно показывать пример смелости и доблести. Дурная практика, и мне она не особо нравится, но вот в таких небольших стычках по-другому никак.

Защитники селения высыпали на стены, и в нас изредка прилетали стрелы, от которых мы легко укрывались за щитами. Я слышу, как в нашу сторону летят смешки, и селяне с хохотом тыкают в нас пальцами.

Весело им, конечно, у нас ведь ни лестниц, ни тарана, оттого и веселятся, думая, что мы никак не сможем ворваться в селение.

Вот только, чтобы снести ворота, мне это все не нужно.

— Вперед, — отдаю я команду.

И мы начинаем идти вперед, количество стрел, летящих в нас, увеличилось, да и дротики полетели.

Как только мы приблизились к воротам на десять метров, в голове я выстраиваю цепочку рун, всплеск силы, и с моей руки срывается воздушный таран, на который мне сейчас требуется намного меньше силы из источника.

— Бум, — хлестануло меня по ушам. Ворота скрипнули и покосились, даже пара бревен отлетела в сторону, но они устояли.

Вновь построение рун, только в этот раз я использую больше силы, и воздушный таран срывает ворота, створки улетают внутрь селения.

— За Триглава, — ору я и рвусь в проем ворот, за мной в движение приходит и остальная масса людей.

Когда врываемся в селение, первым меня встречает молодой парень с копьем в руках.

Летящее в меня копье принимаю на щит, отбрасываю в сторону и следом бью топором, метя в ничем не прикрытую шею. Топор легко впивается в нее, снося голову, а из обрубка шеи летят брызги крови, успеваю заметить на лице уже мертвого парня непонимание, смешанное с болью.

Бой уже идет со всех сторон, по ушам бьют крики боли и отчаянья, пруссам уже не до смеха и веселья.

Селяне нам ничего не могут противопоставить, и спустя минуту все уже решено, а на земле лежат их мертвые тела.

— Обыскать все, людей тащить в центр, — реву я.

Бойцы, услышав приказ, после столь быстрого боя оскаливаются и словно потоки воды, разбегаются по трем небольшим улицам.

Возле меня остались Гостивит с Даленом, Могута и Путята, Хрерик и Накам. Я, медленно оглядываясь по сторонам, не спеша начинаю движение