уже знаю, что это, как всегда, приходят какие-то скидки, реклама и прочий спам. 

Мы останавливаемся возле одного из самых дорогих торговых центров города. У меня голова кружится от пестроты и помпезной роскоши внутри. 

– Эля, какая встреча, – раздается писклявый голос позади нас. 

Мы стоим возле витрины с елочными игрушками. У меня глаза на лоб лезут от их стоимости, но я стараюсь не подавать вида, чтобы не выглядеть как обезьяна, которую в первый раз выпустили из клетки.

– Надин, – Элеонора разворачивается с приторной улыбкой. 

К нам подходит брюнетка в шубе из белой норки. Средиземноморский загар, нарощенные ресницы и ногти, губы уточкой, четко прорисованные брови и скулы – полный набор. А длинные черные волосы такие блестящие, будто их лаком покрыли. 

Эля с ней обнимается, они картинно целуют друг друга в щеки, не касаясь кожи накрашенными губами. 

– А это кто? – Надин обводит меня пристальным взглядом. 

– Это – Катя. Наша мамочка, – довольно отзывается Эля.

Взгляд Надин скользит к моему животу.

– Так это правда. Я думала, ты шутила. Мы тоже сейчас ищем себе суррогатку, – поясняет она.  

– Решили ребеночка завести? Ну и правильно. Стоит недорого и фигура не портится, – усмехается Эля. 

Я делаю шаг в сторону от них. Слушать такое – удовольствия мало. Чувствую себя вещью, которую оценивают покупатели.

– Элеонора, я пойду, детям присмотрю подарки, – показываю на соседний магазин. 

Представляю, какие там цены, но хочется сбежать подальше от этих двух кумушек.

Она небрежно кивает.

Да, соседний магазин игрушек пестрит не только ценниками, но и количеством выбора. Прохожу по рядам с мягкими игрушками. Беру большого медведя. Следом выбираю машинки и куклы. Мечтаю, что подарю детям, и как они будут счастливы. 

– Катя? – слышится удивленный знакомый голос. 

Я замираю. Это мне или не мне? Но все же разворачиваюсь. 

И натыкаюсь на знакомое лицо в толпе посетителей.

Это же моя одноклассница – Ирка Березкина. Мы вместе учились в сельской школе до девятого класса. Потом Ира пошла учиться на зоотехника, а я в город поехала, поступать в колледж. Мы столько лет не виделись… 

Откуда она здесь?

– Привет, – машу ей рукой. 

Она не одна. Вместе с родителями и молодым мужчиной. Видимо, это муж.

– Катенька, – говорит Татьяна Петровна, ее мать, придирчиво осматривая меня. – Надо же, какая встреча! А твоя мама говорила, что ты в Италию на заработки поехала. 

Мои руки рефлекторно дергаются прикрыть живот. И это не скрывается от ее взгляда.

– О, да ты никак в положении, – тянет она. – И кто счастливый отец?

Я нервно улыбаюсь, не понимая, что они делают в этом магазине. Он же не дешевый. Может, Ира после замужества тоже в город перебралась? Видимо, решила вытащить маму в дорогой магазин, поглазеть на витрины. 

– Да, пришлось вернуться, планы поменялись, – отзываюсь я, игнорируя ее вопрос. 

– Вот как, – прищуривается Ирка и что-то шепчет матери на ухо.

Та не сводит с меня хищного взгляда. Надо же было с ними столкнуться! Татьяна Петровна – самая ярая сплетница в деревне. 

Позора не оберешься. 

– Катя, ты идешь? – меня окликает Эля, выплывающая из соседнего стеллажа. 

Кажется, она слышала разговор. 

Взгляды Ирины и Татьяны Петровны устремляются на нее. Ситуация та еще. 

– Ладно, мне пора, – я обхожу их и устремляюсь на кассу с покупками. 

Руки и ноги дрожат. Ситуация так себе. Мать хоть и знает, но слухов в деревне не оберешься. А я хочу сохранить это все в тайне. Ведь, когда правда вскроется, будет очень неприятно. 

37

Расплачиваюсь за покупки на кассе. Руки дрожат, в голове полный сумбур, и я не с первого раза ввожу код от карты. До сих пор чувствую спиной любопытный взгляд Ирки и ее матери. Можно не сомневаться, что уже завтра сплетни по деревне пойдут.

Хочется сбежать и скрыться от всех и вся. Но мне недоступна даже такая малость.

Наконец, оплата проходит. Я облегченно выдыхаю и отхожу от кассы, сжимая пакет с игрушками.

– Это кто? – Эля оглядывается на моих деревенских знакомых и морщит нос.

– Одноклассница, – говорю уклончиво.

А самой хочется провалиться сквозь землю. Теперь вся деревня будет гудеть, что я бросила ребенка с мамой, а сама залетела от другого. Еще и второй ребенок непонятно где.

– Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы не распространяться среди своих знакомых, кем и на кого ты работаешь. Если ты все еще помнишь о договоре, – холодно замечает Эля.

М-да. Ее перепады настроения уже начинают тревожить. Она то играет в дружелюбие, то строит из себя снежную королеву. Непонятно, какая она настоящая. Никогда не знаешь, что можно ей сказать и что получишь в ответ: то ли дружескую поддержку, то ли суровую отповедь. Но в одном я уверена точно: Эльвира Барковская мне не подруга. Если ей что-то не понравится, она меня просто сожрет.

– Я действую в рамках нашего договора, – говорю ровным тоном, не выдавая эмоций. – Это вы пригласили меня в магазин. Хотя тут могли быть и журналисты.

Эля угрожающе надвигается на меня. Смотрит презрительно сверху вниз.

От ее взгляда хочется сжаться.

– И что? Я просто гуляю со своей беременной подругой, – фыркает она.

– Извините, но даже по нашей одежде видно, что мы не подруги.

– Смеешь мне указывать? Знай свое место!

Да, точно, место. Я никто и звать меня никак. Просто живой инкубатор, который вынашивает чужого ребенка.

Эля вызывает мне такси, напоминает, чтобы я была дома к ужину, а сама уезжает в неизвестном направлении. Я только успеваю услышать, как она кому-то говорит по телефону, что все договоренности в силе.

На миг становится жалко Виктора. Не знаю, насколько он любит жену и любит ли вообще, учитывая его поведение, но уж слишком открыто она ему изменяет. Вообще ни во что не ставит.

Но стоит вспомнить, как он приставал ко мне – и вся жалость мигом проходит. Они с Элей друг друга стоят.

Следующие несколько часов я провожу с Ильей и в кабинете психолога. Стараюсь не показывать сыну, что у меня тяжело на душе. Но от психолога труднее скрыть свое состояние. Она сразу замечает, что со мной что-то не так.

– Мне вы можете рассказать все, – с мягкой улыбкой говорит