Прохожие от Бобика отпрыгивают с воплями, но на меня смотрят с живейшим интересом.

Я спросил вежливо:

— Уважаемые, это что за такое прекрасное здание там на горе?

На меня посмотрели с таким же удивлением, как тот крестьянин, что не знает, в каком королевстве живет.

Один горожанин сказал с уважением:

— Далеко же вас занесло, сэр рыцарь…

— Далеко, — согласился я.

— Это королевский дворец, — сказал он. Остальные горожане закивали, а он добавил: — Нашего благословенного короля Вольфганга Старого!

— Мне нравится приставка «Старый», — сказал я. — Должно быть, мудрый. Хотя мудрость не всегда приходит со старостью, но чаще всего приходит… А как называется само королевство?

Он широко улыбнулся, приняв мой вопрос, как шутку.

— Меция, странник, как же еще? Хотя я как-то слышал, что есть и другие… но, наверное, врут?

— Меция, — повторил я, — хорошее название. Спасибо!

Они смотрели вслед, качали головами и переговаривались, обсуждая мои странности, как и размеры моего коня и собачки, что смирно идет у стремени, стараясь ни на кого даже не смотреть, а то и так народ разбегается с визгом.

Меция, значит. Эстию я проскочил, а Сизия осталась в стороне. Это сверху я могу начертить прямую линию к Храму Истины, птеродактилем бы да, но арбогастр не переберется через отвесные горные кряжи, это любые реки для него не препятствие, но горы заставляют делать еще какие зигзуги…

— Меция, — повторил я, чувствуя как все чаще стучит сердце, а в душе разрастается гордость, достоинство или простое высокомерие с переходом в чванство, что это же я, само величие и устрашение, почти Бич Божий, привычно ищу постоялый двор, если вон там королевский дворец, где принимают и менее знатных гостей.

Ограда вокруг дворца высокая, до пояса камень, а выше железные кованые штыри с острыми концами, выше моей головы на ярд, не королевский дворец, а крепость.

Дорога к нему вымощена булыжником, высокая каменная арка ворот, справа и слева в толстых шубах королевские стражи с копьями в руках, но это скорее парадный наряд, рукавицы настолько толстые для удержания тепла, что рукоять копья даже не сожмешь как следует для удара.

Я издали заулыбался и сказал беспечно весело:

— Гость в дом — бог в дом!..

Стражники заколебались, на меня смотрят с не меньшей опаской, чем на Бобика, но один все же махнул рукой.

— Проезжайте, сэр.

Я въехал во двор, по-северному тесно застроенный конюшнями, амбарами, сараями, здесь берегут тепло. Бобик поглядывает на меня с нетерпением, я качал головой со строгим видом, пока нельзя, сперва нужно выказать хорошее воспитание и манеры, а грабить будем потом, это от нас не убежит.

Широкая дорога, почти аллея, полностью вычищенная от снега, даже из щелей между булыжниками выскребли вениками, ведет к массивному зданию, полному величия и мощи, стены из массивных каменных глыб, первый этаж вообще без окон, на втором не окна, а бойницы, и только на двух следующих уже настоящие, однако перекрытые металлическими решетками из толстых прутьев.

К главному входу ведут две широкие ступени, там нет и следа от снега, а в стороне его остатки торопливо грузят на тачку и увозят бегом.

Ко мне быстро направился важного вида человек в распахнутой на груди шубе, чтобы массивная золотая цепь на груди была видна отчетливо, а особенно крупная бляха с изображением короны.

— Сэр рыцарь? — спросил он.

Я ответил весело и беспечно:

— Ричард Длинные Руки, в здешних краях известный больше как Ричард Завоеватель… надеюсь, что уже известный… как бы на прогулке!.. Проезжаю мимо, пришла мысль, а не нанести ли визит любопытства здешнему королю?

Бобик весело скалит зубы и помахивает хвостом, арбогастр махнул пышной гривой, все мы смотримся беспечными охотниками, что мчались то ли за оленем, то ли просто так, а тут на пути — глядь! — то ли чья-то избушка, то ли чье-то королевство…

Вельможа охнул, отшатнулся, некоторое время смотрел на меня выпученными, как у рака, глазами, веря и не веря, слишком уж дико, что я вдруг окажусь так далеко от своей грозной армии, но, с другой стороны, об этом загадочном Ричарде какие только невероятные слухи не распространяются быстрее ветра.

Он проговорил охрипшим голосом:

— Ваше… высочество?..

— Мое, — подтвердил я.

— П-позвольте вашего коня, — почти прошептал он.

— Что вы имеете в виду? — спросил я, увидел его лицо, отмахнулся. — Ладно-ладно, это только шутка. У вас что, слуг нет?

Он сказал торопливо:

— Спешу выказать уважение… А это та ваша собачка, о которой столько ужасов?..

Я посмотрел с укором.

— Быть такого не может! Об этом ласковом песике? Бобик, ты слышал, что о тебе говорят?.. Нет-нет, не рычи пока…

Вельможа отступил на шажок, снова поклонился и развел руками.

— С-сейчас, — проговорил он, вздрагивая, — вас проведут в лучшие покои, какие только у нас есть…

Я сказал весело:

— Да зачем? Мы привыкли у костра, положив под голову седло. Я пока как-нибудь. Вот разожжем в большом зале костер посредине, побросаем туда ковры, чтобы гори-гори ясно…

— К его величеству, — сказал он быстро, — уже послали человека. Сейчас он вас примет… э-э… встретит.

Я неспешно покинул седло, к нам уже бегут королевские слуги, даже не заметил, как вельможа позвал их, чуткий здесь народ, вышколенный, на лету хватает приказы, а то и начинает исполнять раньше, чем услышит их, что говорит о хорошей организации труда.

Вельможа сказал торопливо и чуть заикаясь от непонятного ужаса:

— Я королевский сенешаль граф Радольф Байхлинген.

Я сказал с веселой небрежностью:

— Граф…

Он поклонился.

— Можете быть уверены, я сделаю все для вашего удобства…

— Я ненадолго, — ответил я с прежней беспечностью человека, что просто мимо ехал, а тут не то дождь, не то снег, вот и решил на минутку укрыться под навесом попавшегося по дороге королевства, — перекинусь парой слов просто так, ни о чем, а то, знаете ли, все дела и дела…

Он проговорил торопливо:

— Да-да, у великих свои проблемы! Нам недоступные, увы… и к счастью.

— Золотые слова, — ответил я трезво, — хотелось бы, чтобы и у меня были проблемы только простого рыцаря.

Стражники у входа во дворец, не слышавшие нашего разговора, удивленно таращили глаза на рослого рыцаря, которого сенешаль провожает лично, кланяясь на каждом шагу и всем видом выказывая величайшее почтение.

Мы с Бобиком прошли через холл и передний зал, к нам подбежали еще, судя по одежде, старшие слуги, выслушали короткие распоряжения сенешаля.