Она заторопилась, жалобно попискивая:

— Щас, щас… Это почти рядом! Вон там пещера, видите?..

— На виду живет, — пробормотал я.

Она сказала быстро и заискивающе:

— Только он не там, а чуть дальше. От той пещеры вот к тем каменным столбам, а вот уже за ними и будет расщелина…

Я пустил коня за нею следом, она почти бежит, тропа накатанная, пушистый снег лежит по краям дороги, а здесь протоптано, разве что не наезжено, хотя нам с арбогастром и Бобиком без разницы.

— Господин, — прокричала она, — вот та расщелина… она такая приметная, правда?.. А от нее вот туда, смотрите! Видите дыру, там даже дымок вьется?

— Что-то мне так высоко не зело нравится, — пробормотал я. — Ладно. Зайчик, Бобик… ждете здесь! Я скоро.

Они с тоской и обидой смотрели, как я начал карабкаться вслед за женщиной по крутому косогору. Камни обледенели, пальцы то и дело соскальзывают, я даже смутно подивился, с какой легкостью эта крестьяночка поднимается к опасной норе, вот что значит надо выручить обрюхатившего, чтобы уже никуда не делся, женщины больше нас заботятся о будущем, хотя только о близком, а что будет через двенадцать миллиардов лет, их почему-то не интересует, слишком приземленные существа.

Она оглянулась, сказала жалобно:

— Только бы он его не зарезал!

Я пробормотал:

— Понятно… Всякий раз кто-то, наткнувшись на древнюю вещицу, полагает, что достаточно окропить ее кровью жертвы… Отсюда и пошло, наверное, что наука требует жертв… Или это про искусство? Да, верно, наука не настолько кровожадная.

Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Господи…

Снег присыпал следы, но оттиски старых ведут к широкой расщелине, а когда мы приблизились, в лицо пахнуло изнутри теплым воздухом с запахом горящего дерева.

— Он там, — сказала она шепотом. — Может быть, лучше вернетесь и созовете побольше отважных рыцарей?

Я посмотрел на нее с подозрением, что-то поздно пришла ей эта здравая мысль, явно же просто очищает свою совесть, а на самом деле завопит и обвинит в трусости, если попробую поступить так, как посоветовала.

— Справимся, — вынужденно пообещал я.

Она сказала испуганно:

— От меня помощь будет слабая.

— Иди сзади, — велел я.

— Да, господин, — пролепетала она, — как скажете, господин.

— Правильно отвечаешь, — похвалил я, — правильная женщина.

Расщелина превратилась в длинную извилистую пещеру, снега намело только до первого поворота, дальше земля сухая и твердая, еще дальше пошел один камень.

Под подошвами сапог все чаще похрустывают кости мелких животных и птиц, а когда миновали еще поворот, увидел человеческую реберную клетку, чуть дальше череп, явно отброшенный пинком.

Женщина за спиной все чаще вскрикивает, по обе стороны прохода уже скелеты, уже насаженные на заостренные колья.

— Господин, — взмолилась она жалобно, — может быть, вернемся?

Я лишь хмыкнул, красивая дурочка не понимает, что такие вот предложения действуют на мужчин как красные тряпки на быка.

Я прислушался, сказал негромко:

— А теперь вот замри и жди меня здесь.

Она взмолилась:

— Но, господин! Там мой…

— Жди, — велел я строго. — И я вернусь, только очень жди.

Она послушно остановилась, но когда я прошел всего ничего, за спиной послышался легкий шорох. Оглянулся с обнаженным мечом в руке, готовый увернуться от удара и сам нанести ответный, но это пробирается, прячась за камнями, следом та женщина.

Встретив мой лютый взгляд, она прошептала жалобно:

— Прости…

Я сказал раздраженно:

— Ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят?

Она добросовестно подумала и ответила мирно:

— Нет. А вы?

Я недовольно хрюкнул, отвернулся и пошел дальше, держа обнаженный меч острием вперед, готовый к колющему удару.

За поворотом начала открываться просторная пещера, я удвоил осторожность, продвигался дюйм за дюймом. Воздух становился все теплее, на камне стен пляшут багровые отблески пока что невидимого очага.

Я задержал дыхание, немного беспокоит, что не могу нащупать впереди местного колдуна, но все равно сейчас все узнаю…

Чувство опасности стегнуло с такой силой, что я ринулся головой вперед. Сильный удар в спину сотряс меня с головы до ног. Я упал лицом на прогретые огнем из очага камни, сознание поплыло, но я заставил себя перекатиться в сторону, а рядом в камни ударило лезвие тяжелого топора.

Снизу она показалась мне намного крупнее, а топор в ее руках хоть и не боевой, но острый, как бритва.

Она остановилась прямо надо мной, я лежал на спине, голова еще гудит, но перед глазами уже не двоится.

— Зачем? — спросил я зло.

Она сказала раздумчиво:

— Это моя пещера. Это я брала крестьян для жертв….

— Я это понял.

— Поздновато, правда? — спросила она. — Я не знаю, кто ты, но живым тебе отсюда не уйти, если не преклонишь колени и не признаешь меня повелительницей.

— Что-то иначе заговорила, — сказал я. — Когда била в спину, то вроде бы не думала брать в слуги.

Она возразила:

— Я не думала, что ты настолько крепок. А мне нужны только крепкие слуги.

— Для опытов или для разврата? — поинтересовался я. — Если для разврата, то соглашусь, но только на одну ночь. Если понравишься, на пару…

Ее лицо налилось темной кровью, глаза засверкали безумием.

— Несчастный!.. Ты еще осмеливаешься язвить? Я не знаю, кто ты…

— Ты это уже говорила, — прервал я. — В том все и дело.

— В чем?

— Не знаешь, — пояснил я, — с кем столкнулась.

Она произнесла язвительно:

— А кто ты?

— И не узнаешь, — ответил я. — Уже не узнаешь…

Она отпрыгнула, когда я попытался из положения лежа достать ее острием меча, но на самом деле я лишь освободил себе место, чтобы вскочить на ноги.

Топор я выбил из ее рук легко, она в страхе пятилась и выкрикивала заклятия. Я быстро шагнул вперед и с силой ударил ее по губам.

— Замолчи, тварь!

Она упала на спину, в глазах появился настоящий страх, откатилась в сторону, но вскочить не успела, я оказался над нею с поднятым мечом.

— Пощади, — прокричала она голосом той жалобной крестьянки, что уговорила меня зайти в эту пещеру. — Ты сильный, ты отважный, ты рыцарь! Ты не ударишь беззащитную слабую женщину!