– Кто ж знал, что у него недавно был перелом руки, – пробормотала Розалия.

– Вот-вот, сначала надо было подождать, пока кости хорошенько срастутся, а уж потом выходить и трясти своими погремушками, – зло процедила Ирма Моисеевна, доставая из сумочки зеркальце, дабы обозреть ранения, нанесенные Розалией.

– Я тебя умоляю, подруга, – хохотнула Станиславовна, – там и трясти-то было нечем.

– А чего мы тогда так сцепились?

– Сама не знаю.

Ирма шмыгнула носом.

– Розик, прости меня.

– И ты меня, Ирмочка. Дорогая моя подруженька. Самая лучшая! Самая преданная! Самая близкая! Мы с тобой неразлейвода.

– Верно. Подруги навеки.

– Ирма, в случае чего, я за тебя горой.

– А я за тебя. Розик, только смерть разлучит нас.

– Да-да, ты безоговорочно права – только твоя смерть!

– А как же я? – обиделась Венера. – Я ведь тоже ваша подруга. Про меня забыли! Забыли, да? Как вы могли?!

– Не нуди, нудилка перегорит. И с тобой буду дружить до гробовой доски… до твоей, – успокоила свекровь.

– Лейтенант сказал, вы разбили бокалы, – напомнила Катка.

– Это уже другая история, – зевая, ответила Ирма. – Подбежал официант и начал на нас орать. У него был поднос, ну мы с ним и поговорили.

– Точно, – ехидно усмехнулась Розалия. – В следующий раз неповадно будет называть меня… а впрочем, не важно как. Главное, парниша понял, за свои слова надо отвечать.

Прибыв в коттедж, свекровь помчалась принимать ванну. Ирма с Венерой поднялись на второй этаж и закрылись в спальне для гостей. А Катка стояла в гостиной, пытаясь справиться с сильнейшим приступом гнева.

– Три часа ночи. Великолепно! В нашем доме для душевнобольных полный порядок. Было бы намного удивительней, если бы я смогла заснуть без приключений.

Свернув с главной дороги, Катарина порулила в сторону дачных участков.

Садовое товарищество «Звездочка», вмещавшее в себя шестьдесят участков, с трех сторон окружал густой лес.

Участки, площадь которых не превышала пяти соток, казались до невозможности мизерными. Дома практически стояли друг на друге. А у некоторых дачников – что уж совершенно невероятно – не было даже места под пресловутый огород. Дом, баня, сарайчик для садового инвентаря, туалет и кусочек газона. Вот, пожалуй, и все прелести дачной жизни. Правда, встречались среди дачников и те, кому посчастливилось приобрести соседский участок и «разбогатеть» на лишние пять соток.

Остановившись у хлипкой калитки, из которой выходила дородная дама, Катка крикнула:

– Скажите, как бы мне найти Акимову Анну Дмитриевну?

Женщина улыбнулась.

– Аньку-то? А чего ее искать. Вон домишко ее выглядывает.

– Розовый?

– Ага-ага. Он самый.

– Спасибо.

– Не за что. – Дама с любопытством смотрела на отъезжающий «Фиат».

Акимова была хозяйкой десяти соток земли, двухэтажного солидного дома, обитого розовым сайдингом, маленькой баньки и круглой беседки. Несмотря на то, что у Анны Дмитриевны имелось место под огород, дамочка решила не взваливать на себя лишние хлопоты и засеяла все газонной травой. По мнению Катки, самый правильный вариант. Лучше при помощи газонокосилки каждые две-три недели скашивать сочную травку, чем с утра до позднего вечера копаться в грядках, борясь с многочисленными сорняками.

Металлическая калитка была закрыта на задвижку с той стороны. Просунув руку через прутья, Катка лязгнула щеколдой и быстро посеменила по дорожке к дому.

Анна Дмитриевна – крашеная блондинка пенсионного возраста – очевидно, увидев незваную гостью из окна, вышла на крыльцо.

Наверное, до сегодняшнего момента никто не позволял себе столь бесцеремонно врываться во владения Акимовой, так как при виде Катки хозяйка недовольно нахмурила выщипанные брови и с нотками раздражения в голосе спросила:

– Собственно, по какому праву вы разгуливаете по моему участку?

– Добрый день, – лыбилась Копейкина.

– Я, кажется, задала вопрос?

– Так вас не было на улице.

– И что? А если я отдыхала или, скажем, была занята. Калитка закрыта, хозяев во дворе нет, значит, стой на улице и жди, когда кто-нибудь появится.

– Простите.

– Простите, – передразнила Акимова. – Мне ваше «простите» до одного места. Говорите, зачем явились, и уходите.

– Я…

– Предупреждаю: молоко, сметану, творог не покупаю. Яйца тоже. Мне дочь с зятем в выходные из Москвы продукты привозят.

– Я ничего не продаю.

– Тогда потрудитесь объяснить, кто вы такая?

– Анна Дмитриевна, как-то нескладно у нас с вами разговор начался. А я ведь планировала побеседовать по душам.

– Анна Дмитриевна? Вам известно мое имя? Интересно, очень интересно. – Акимова спустилась с крыльца и кивнула на стоящую на газоне лавочку. – Ну проходите, садитесь. В дом не приглашаю, там слишком жарко.

Устроившись на лавочке, Катарина огляделась.

– Тесновато у вас.

– Я по местным меркам шикую. Как-никак, десять соток отхватила, а вот у соседей да – не разгуляешься. Иногда соседка с сыном разговаривает, а мне кажется, она мне вопрос задает. Теснота страшная. Слава богу, пару лет назад я поставила жирный крест на огороде. Вот когда у меня по-настоящему тесно было, так это в те времена. О!.. Как вспомню, так вздрогну. Чего я только не сажала! Мама дорогая! Картошку, морковку, свеклу, огурцы, кабачки… да ну, всего не перечислишь. И корячилась на грядках, как рабыня Изаура: там прополоть, там перекопать… на отдых времени не оставалось.

– Зато теперь у вас симпатичный газон.

– Дочка с зятем настояли. Говорят, ну чего ты горбатишься? Осенью все в магазине купить можно, дешевле выйдет. Поэтому я теперь пару грядочек за домом сделала, зелень посадила и в ус не дую. Но мы с вами отвлеклись, вы же приехали не на газон мой любоваться. Кстати, я не расслышала, как ваше имя?

– Катарина.

– Итак, Катарина, я вся внимание.

Катка напряглась.

– Понимаете, если честно, то я сама до конца не поняла, зачем к вам приехала.

Акимова насторожилась.

– То есть?

– Позавчера я была в лаборатории, где десять лет назад работал Аристарх Николаевич.

Анна Дмитриевна вздрогнула:

– Господи помилуй.

– Вы были с ним знакомы?

– К сожалению.

– Я разговаривала с заведующим лабораторией Васильевым, – продолжала Ката.