гардеробе не хотелось. С тех пор оно висело в шкафу, надежно скрытое от глаз деловыми костюмами и коктейльными платьями модных марок. Катя и забыла об этом платье, а сейчас поняла, что повод надеть его настал.

Она встала на стул и достала с самой верхней полки круглую коробку. В ней лежала соломенная шляпа, купленная в ее первую поездку во Францию с Семеном. Голубая атласная лента вокруг основания по цвету идеально подходила к незабудкам. Лучшего наряда для этого дня и бабушкиного праздника не придумаешь!

Захотелось как можно быстрее достать его из шкафа и примерить, но пришлось сдержать порыв, чтобы не разбудить Соню, пришедшую, как всегда, уже ночью, когда Катя спала. Но вот в коридоре раздался топот босых ног. Через минуту взъерошенная со сна Соня заглянула на кухню. На ней были короткие домашние шорты и майка, делавшие ее похожей на подростка из пионерлагеря.

– Доброе утро, Сонечка, завтрак готов! – Катя кивнула на сковородку, стоящую на плите.

– Что там? – пробурчала Соня.

– Омлет с помидорами. Хочешь – тосты еще сделаю.

– Неужели, в кои-то веки ты приготовила завтрак! – Соня плюхнулась на стул напротив Кати. – Мне только кофе, есть совсем не хочется.

– Надо позавтракать хорошо, обедать уже на Николиной будем. Пока еще Леня шашлыки пожарит, – сказала Катя ей как маленькой.

– Ну вот шашлыков и поем! Мне бежать надо, Тимур ждет.

– Так где он живет, давай за ним заедем! Мы же еще вчера договаривались с тобой, что поедем все вместе.

– Вчера – это было вчера, – Соня неопределенно махнула рукой. – А сегодня планы поменялись. Да ты не переживай, мы не опоздаем. Вызовем такси и приедем.

Соня одним глотком допила кофе и пошла одеваться. Катя посмотрела ей в спину. Острые лопатки на худой спине выступали еще сильнее, чем обычно. Похоже, Соня похудела в последний месяц и стала еще выше. Если так пойдет, она и впрямь приблизится к стандарту модели – кожа да кости. До знакомства с Тимуром она такой не была, да и вела себя иначе.

Но, если вспомнить саму Катю, разве не изменилась она после знакомства с первой любовью – американцем Майклом? Да так, что бросила аспирантуру и тайком от матери и бабушки стала работать. По сути, стала новой, другой Катей, а по факту – нашла себя. Пусть из той любви ничего не вышло, хотя почему же ничего? Разве агентство, которое до сих пор носит фамилию Майкла, не стало плодом той любви?

– Я пошла! – крикнула Соня из коридора, прервав Катины мысли.

– Только не опаздывай! – крикнула ей вслед Катя, но дверь уже захлопнулась и в коридоре загудел лифт.

Катя вздохнула, но тут же посветлела лицом, вспомнив о платье. Чего она придирается к девочке? Сегодня они всем женсоветом с Аней и Надей как следует рассмотрят Тимура. Пока ничего дурного о нем она сказать не может. Похоже, Соне с ним хорошо, а это самое главное.

Пошла в комнату и, перед тем как открыть гардероб, взглянула в большое зеркало в массивной деревянной раме на ножках. Однажды она задержала на нем взгляд, когда они с Семеном проходили мимо витрины антикварного магазина. Остановилась, поправила волосы. Семен тоже заглянул в зеркало через ее плечо. Они смотрели на свое отражение, как на портрет в овальной резной раме.

– Я хочу, чтобы ты запомнила нас такими, – сказал ей тогда Семен.

На другой день в дверь Кати позвонила служба доставки и подняла на этаж что-то массивное. Едва открыв дверь, она догадалась, что скрывает огромная плоская коробка с надписью «Осторожно, стекло». Когда подарок был распакован, Катя обнаружила сложенный и аккуратно вставленный за раму листок бумаги.

«Только произнеси: “Свет мой зеркальце, скажи”, и оно покажет тебе, как ты прекрасна, не забывай делать это в любом возрасте», – писал Семен.

– Свет мой зеркальце, скажи, – прошептала Катя. Морщинки у глаз никуда не исчезли, но внутренний свет, который в женщине зажигает только мужская любовь, словно озарил лицо изнутри. Так происходило всякий раз, когда она подходила к зеркалу и произносила эти слова. Катя подумала, что, наверное, это и есть та самая таинственная сила любви. Семена давно нет ни с ней рядом, ни на земле, а однажды зажженный им свет остался.

Надев платье, Катя еще раз взглянула на свое отражение. Спору нет, лен, белое кружево и голубые цветы по подолу ей к лицу. Она заколола повыше пышные русые волосы, оставив несколько шаловливых прядок. Слегка припудрила лицо, коснулась тушью ресниц. И сережки нашлись под стать платью – изящные жемчужинки, как две капельки росы.

– Во всей Москве краше не сыскать! – галантно заметил седой господин из соседней парадной, когда Катя выпорхнула из дома – легко, как девчонка-выпускница.

«Мерседес» радостно приветствовал ее коротким звонким щелчком открывшихся дверей. Тщательно намытая и до блеска отполированная машина не производила впечатление просто железного механизма. Солнечные блики играли на ее боках и лобовом стекле. Казалось, стоит вставить ключ в замок зажигания, и она взовьется, как сказочный Конек-Горбунок, и помчится, набирая скорость, почти отрываясь от земли – за город, на волю, унося в седле прекрасную принцессу.

По дороге Катя завернула в цветочный магазин и купила пышный букет роз. Каждый цветок выбрала сама. Бледно-розовые лепестки казались на просвет мраморными. Но самым чудесным в этом сорте роз был тонкий аромат, который невозможно забыть. Тщательно упакованный букет она спрятала в багажник, чтобы Анна Ионовна не увидела раньше времени.

В молодости она покупала подарки впопыхах, иногда хватала что-то симпатичное за час до торжества. Но с возрастом изменила своим привычкам. Как хорошее вино нельзя пить махом, так и подарки не надо покупать второпях. Выбором нужно насладиться: представить лицо того, кому его подаришь, и попытаться угадать самые заветные его желания. Теперь к выбору подарков Катя подходила осознанно и получала двойное удовольствие, когда видела восторг в глазах того, кому этот подарок предназначался.

Раньше над подарком Анне Ионовне ломать голову не приходилось. Она всю жизнь любила украшения и подбирала их с врожденным чувством меры, которое встречается гораздо реже, чем просто хороший вкус. За глаза подружки, которых теперь почти не осталось, называли ее «Шанель Ионовна».

Но в последние годы на дарение колец было наложено табу.

– Куда теперь мне их носить, да и пальцы совсем не те, что прежде, – Анна Ионовна вытягивала перед собой тонкую руку и с укоризной изучала неровные бугорки на когда-то самых красивых пальцах в Москве, как говорили ей многочисленные поклонники.

В прошлом году они с