ударили по пешей колонне противника с левого плеча и с тыла. Они смяли строй и обратили отряд Сеитова в бегство. На плечах отступавших польско-литовская, казачья и татарская конница ворвалась в город. Чтобы сорвать налаженную оборону и посеять переполох ляхи и татары стали поджигать дома. Воины правительственного отряда и посадские люди Ростова «бились до смерти, до упаду», но их действия были разрозненны, и они не смогли изменить ход боя. Городские постройки и дома были зажжены в десятках мест. И через час город Ростов Великий превратился в огромный пожар, бушевавший на площади в три версты по кругу. Многие ростовчане бежали к озеру и пытались спастись у воды. Те, кто защищался с оружием в руках, спасаясь от огня, отступили к соборному храму, у стен которого успели соорудить завалы из брёвен. В течение нескольких часов они отбивали приступы противника. Наконец у защитников кончились пули и порох. Когда почти все оборонявшиеся были перебиты, то оставшиеся в живых затворились вместе с князем Сеитовым, владыкой Филаретом и духовенством в соборе. Ляхи и казаки кричали им снаружи, что зажгут храм, если защитники не откроют церковные врата.

Владыка, осознав, что положение безнадежно, попытался добиться снисхождения. Он вышел из храма к тушинцам с Крестом в деснице. Как только дверь открылась, враги ворвались в собор и перебили почти всех, кто там находился…

Ростов Великий был полностью разорён. Вот что пишет об этом свидетель тех событий иностранец Конрад Буссов: «Первый город, куда они пришли, назывался Переяславлем, он присягнул Димитрию второму. Другой город, Ростов, расположенный в 12 милях дальше в глубь страны и ранее присягавший Димитрию, воспротивился было, но это не привело к добру. 15 октября он перестал существовать, все постройки были обращены в пепел, многочисленные великолепные сокровища, золото и серебро, драгоценные камни и жемчуг расхищены, а в церквах были содраны даже ризы со святых. Св. Леонтия, который был из чистого золота, весил 200 фунтов и лежал в серебряной раке, воинские люди разрубили топорами на части, и каждый взял себе столько, сколько мог захватить».

А вот свидетельства о тех событиях Марины Мнишек: «Дня 22 (декабря 1608 года). Ночлег в Ростове, верст 60. Недель пять назад этот город был взят татарами и запорожскими казаками, которых было 600, а “москвы” было с ними 200 человек. В Ростове было как бояр, так и мира (горожан – Д.А.) до 2000. Погибло вместе с теми, которые потонули, до 1000 человек. Захватив монастырь, татары взяли живьем митрополита и воеводу.

Попов и мир (горожан) там же в церкви побили. Женщин очень многих забрали в полон. Церковную казну – золото, серебро, жемчуг и другие ювелирные изделия – разграбили.

В числе других был там один замечательный предмет, сделанный из чистого золота (называется это ракой чудотворца), который семь с половиной пудов весил, а пуд заключает в себе 20 фунтов. Также серебряный гроб, золото и серебро, на иконах найдя их великое множество – все это взяли. То-то богатую добычу оттуда унесли, – кроме того, что в лавках погорело».

* * *

Разговор двух известных персон весной 1908 года после выставки передвижников, продолжался:

– Пройдет немного времени и гетман литовский, «смелостью и мужеством витязь, ремеслом грабитель», пошлёт своих подручников на Ростов и те вырежут две тысячи жителей. Митрополита Филарета схватят, потехи ради, обрядят в сермягу и отправят в Тушино вместе с воеводой Сеитовым. Воеводу «царик» потом, видимо, казнил, – рассказывал граф Шереметев.

– Трагический момент биографии!.. Но ведь «царик» принял Филарета любезно и назначил собственным патриархом. По-моему, Филарет не должен был уступать самозванцу, а должен был обличить его! – отметила собеседница.

– Опять «женский» взгляд на проблему! Филарет повел себя «гибко». Обличать самозванца он не стал, но и не стремился выдвинуться. Он занимался делами церковными и, надо сказать, приобрел популярность у казаков…

– Простите, что обрываю Ваш рассказ, граф, но как Вы думаете, известные предводители казаков и служилых людей Северской земли, такие как: Иван Заруцкий, Дмитрий Трубецкой, Юрий Беззубцев были едины в замыслах своих с польско-литовскими гетманами и военачальниками – с Рожинским, с Сапегой, с Лисовским и прочими им подобными? – с интересом спросила собеседница.

– Думаю, сударыня, что в Тушинском лагере не было конечного единства в вопросе о будущем России и её правителях. Все, названные Вами люди, по-разному видели своё будущее, но все они хоть и в разной степени были носителями авантюрного начала. В период Тушинского правления их объединяла только одна цель – убрать Василия Шуйского и войти в первопрестольную столицу. А далее – жёсткая борьба за власть, ссылки, насильственные постриги и казни. Все они это прекрасно понимали и чувствовали. Исключением здесь, думаю, является лишь Юрий Беззубцев, – резюмировал Сергей Дмитриевич.

* * *

Нелегко жилось Марине в Тушино, хоть и звалась он «царицею». В начале сентября, как приехала она «к мужу», при большом стечении народа изобразили они долгожданную встречу любящих супругов. Однако «мужинёк» её оказался плохоньким и совсем не был похож на того решительного и страстного Димитрия, с которым у неё был роман в Самборе и с которым она была обвенчана в Москве. Здесь же супружеская постель вызывала у неё чувство брезгливости.

Ладно бы только это! Тут и пан Ян Сапега стал надоедать своими письмами с признаниями в любви и предложениями тайной встречи. Неравнодушным к царице был и сам гетман Рожинский. Но ей нравился казачий предводитель пан Иван Заруцкий. С ним она не была неприступна…

Отец оставался безразличен к чувствам дочери и был готов теперь продать её любому. А тут ещё и это – женское нездоровье настигло её!

* * *

В ночь на 24-е октября был отбит второй приступ тушинцев, пытавшихся овладеть Троице-Сергиевым монастырём. Дело было около 2 часов по полуночи. Ляхи разожгли костры близ главных ворот монастыря, а потом стали их заливать водой. Как пошёл дым, они покатили к вратам телегу с несколькими бочками пороха. Но монастырская сторожа не дремала. Ворота были быстро раскрыты, и навстречу ляхам вышло до сотни стрельцов и пищальников, которые дружно выпалили по врагу. Телегу вместе с бочками разорвало на куски. Многие ляхи, принявшие участие в этом приступе, были убиты на месте или изувечены. Дело закончилось перестрелкой. Из защитников крепости было ранено и погибло всего несколько человек.

В ответ на этот приступ в ночь на 26 октября была совершена очередная вылазка из крепости. В тот час была истреблена ещё одна из польских рот, а ротмистр