* * *

Беззубцев и Юрлов приехали в Тушино в сопровождении полутораста служилых людей и казаков в самом конце октября. И тот, и другой отпустили густые усы и бороды, так, что многие казаки, ранее хорошо знавшие Беззубцева, с трудом узнавали его.

Побывав при «царском дворе», они без труда убедились, что увидели самозванца, который и не очень-то был похож на Димитрия. Их представили «царю», и они поклонились ему, признавая в нём государя. Как иначе можно было вести себя, когда вокруг стояло более двухсот шляхтичей и запорожцев, которые держались за рукояти сабель и готовы были изрубить любого, кто не признает «законного государя»? Беззубцев и Юрлов, до последней минуты, имевшие лишь слабую надежду на то, что истинный Дмитрий был второй раз спасён, окончательно её утратили. Так или иначе, но последние иллюзии полностью рассеялись…

Всё, что творилось в тушинском стане, вызвало у них тихое негодование. При царе Димитрии четыре года тому назад ляхи лишь заявляли о своих правах и горделиво вели себя, однако, не смели перечить царю и выполняли его волю. Тогда подавляющая часть царского окружения была представлена русскими. Теперь же только польская знать окружала того, кто назвался царём. Ляхи вели себя высокомерно и нагло, явно помыкая самозванцем. Верховный гетман пан Рожинский, будучи явно нетрезвым, прилюдно грубил «царю» и даже угрожал ему. По приказу Рожинского был схвачен и повешен пан Меховецкий, рискнувший вернуться в Тушино. Меховецкого в своё время знали и Беззубцев и Юрлов. Тот был верным сподвижником убиенного царя Димитрия.

Один раз видели они и царицу Марину. Та была явно не в духе, бледна и безразлична ко всему. Когда Беззубцеву и его ближайшему окружению было разрешено подойти к царице для поясного поклона и приветствия, Марина явно оживилась и стала внимательно всматриваться в лица приглашённых. Беззубцева она не узнала, но одарила его благосклонной улыбкой в ответ на его приветствие и поклон. Но когда пристальный взгляд царицы остановился на Юрлове, лик её покрылся румянцем, и улыбка сошла с уст. Она что-то тихо шепнула своей фрейлине и удалилась под предлогом того, что ей стало дурно…

Единственно, что примиряло путивльцев с действительностью, так это присутствие в Тушино владыки Филарета, окормлявшего казачью паству.

* * *

Филарет служил в Спасском храме Сходненского Спасо-Преображенского монастыря. В храм на богослужение, как правило, съезжалось по четыреста-пятьсот человек донских и терских казаков. На вечерних службах, правда, народу бывало человек по двести. Но порой на литургии, все порталы храма распахивались настежь, так что люди могли молиться и во дворе храма, а под сводами народ стоял в таковой тесноте, что и копейке негде было упасть. Служил владыка истово и пел красиво. Дьякона подобрал столь басовитого, что тот, возглашая на всю округу, казалось, сотрясал своды и стены храма. Во время проповедей «владыко изрекал такие словесы и вёл такие речи», что все понимали – пред ними не просто видный церковный иерарх, но и человек, видавший виды, родовитый, сановный, знавший прежнее царское окружение, многажды воевавший, ведавший ратное дело. Казаки с удовольствием слушали проповеди «мудрого владыки», говели, исповедовались и сотнями шли к причастию (что в казачьем обиходе и быту случалось нечасто).

Беззубцевы – отец и сын, и Юрлов с ними побывали на службе у владыки. Первый раз на исповедь к нему они не попали. Но во второй раз исповедовались уже у него. Когда старший Беззубцев приблизился к владыке, тот с удивлением улыбнулся и спросил:

– Что, путивльский воевода, и ты здесь? Кого потерял? Чего ищешь? Что обрящеши?

– Здесь, как видишь, владыко. Чаял узреть потерянное. Надежду маял, что воскрес убиенный… Но не обрёл того, – со вздохом отвечал Беззубцев.

– Воскресл един Господь наш Христос! Что ищеши убиенного средь живых? – молвил Филарет.

– Сам уж узрел, владыко, – отвечал Беззубцев.

– Поостеригись ко, воевода. Казаки бают, всё разнюхивает про тя гетман Рожинской, соглядатаев своих к тебе подсылает, – предостерёг Филарет.

Поклонившись в пояс архиерею, Беззубцев отошёл от него.

Тут черед пришёл и Юрлову. Благословив, владыка внимательно несколько минут в молчании всматривался в лицо подошедшего. Следом с удивлением молвил:

– Не иначе узнал я тебя, раб Божий! Слых был, что убиен ты. Верить ли очам своим, ужель избежал смерти?

– Жив, владыка, толико глаз потерял…

– Не вместно тебе тут. Спасай ся, пока не узнали тя…

– Ещё недолго пожду здесь. Пока никто кроме тебя не узнал, а ты, владыко, своего ближнего не выдашь, – отвечал Юрлов.

Филарет склонил голову и благословил Юрлова.

* * *

Пред рассветом 9 ноября защитники Святой Троицы готовились к вылазке. Многие монахи решили принять участие в деле, неся кресты и поддерживая воинов молитвой. Уже с вечерней службы и до первых петухов сам Авраамий исповедовал и благословлял многих перед грядущей сечей. И уже утром отец келарь записал о событиях той кровавой ночи:

«Воеводы, князь Григорий Борисович и Алексей, составив полки для вылазки, пришли в церковь Святой Живоначальной Троицы к чудотворным образам и исцеление приносящим мощам преподобного отца нашего Сергия-чудотворца. И, придя к потайным воротам, они приказали выходить по нескольку человек и укрываться во рву. В то же время с Пивного двора вышли воеводами старшины туляне: Иван Есипов, Сила Марин и Юрий Редриков-переяславец, со своими сотнями и даточными людьми на Луковый огород и на плотину Красного пруда. Также и из Конюшенных ворот вышли со многими знаменами старшины-дворяне: Иван Ходырев-алексинец, Иван Болоховской-владимирец, переяславцы – Борис Зубов, Афанасий Редриков и другие сотники с сотнями, а с ними и старцы троицкие во всех полках.

И когда начали они выходить из города за три часа до рассвета, вдруг нашли темные облака, и небо страшно помрачнело, и настала такая тьма, что и человека не было видно. Такое Господь Бог устроил тогда время своими неизреченными судьбами.

Люди же, выйдя из города, приготовились к бою. И вдруг поднялась великая буря и прогнала мрак и темные облака, и очистила воздух, и стало светло. И когда трижды ударили в осадные колокола, – ибо так было приказано им дать знак, – Иван Ходырев с товарищами, призвав на помощь Святую Троицу и выкрикнув многими голосами как боевой клич Сергиево имя, все вместе дерзко и мужественно напали на литовских людей. А те, услышав этот боевой клич, тут же смешались и, гонимые Божиим гневом, побежали.

В то же время от Святых ворот старшина Иван Внуков с товарищами и со всеми людьми пошел против подкопов на литовских людей, издав тот