«Что-то с трудом верится…»

Сегодня мы в полном составе — я, Рита и Лёнька. Плетёмся на остановку, оттуда отправляемся к институту.

Днём между занятиями звонит Сашка, предлагает встретиться сегодня вечером. Вежливо отказываюсь, объяснив это тем, что вечером на работу. Он вроде не обижается. Говорит: «в другой раз тогда».

Ренат за целый день так и не объявляется.

Слава святым панталонам!

С Лёнькой до самого вечера ходим по магазину, чуть ли не за ручки держась. Вечером снова встречаем Ритку с работы и едем домой. Девушка выглядит подавленной, я не лучше. Лёнька тоже как-то перестал бодриться. Должно быть, это мы на него тоску нагнали своими обреченными рожами.

Ночью с обречённостью и злобой понимаю, что не могу нормально спать. Поднимаюсь с кровати, иду в ванную комнату. После бессмысленной попытки привести себя в чувства холодной водой, смотрю на своё отражение в зеркале и офигеваю. Небольшие синяки под глазами у меня и раньше были, но это… уже ни в какие ворота.

Полночи сижу за плехой, пытаясь отвлечься. Кое-как засыпаю лишь по утро.

27 ноября

* * *

Едва ли я успеваю что-то понять, когда выхожу из подъезда и тут же получаю сильный удар под дых. Лёгкие мгновенно сжимаются, с тягучей болью выталкивая воздух. Задыхаюсь, сворачиваюсь чуть ли не в клубок. Мне кажется, упаду, но меня подхватывают под руки и куда-то тащат. В глазах темнеет. Вижу чьи-то ноги в чёрных брюках и начищенных туфлях с обеих сторон, утоптанный снег, серебристая иномарка, заднее сиденье. Фигура у дальнего окна…

Вот так, средь бела дня меня грубо заталкивают в машину и садятся с другой стороны, перекрывая путь к отступлению. И, как назло, на улице никого нет. Ни единой души. Я даже закричать не могу потому, что грудь сдавило невыносимой болью. Это какое-то грёбаное и ни хрена не смешное дежавю! Словно вернулась на несколько дней назад. И снова одна, потому что тупо проспала. Ни Лёнька, ни Рита, видимо, не стали меня будить. Решили, наверное, дать отдохнуть, потому что я уже почти неделю вся на нервах. Ушли без меня. И честно, в это мгновение я ненавижу друзей за бессмысленную заботу ровно так же, как себя за безответственность.

Машина трогается, медленно выезжает со двора. Постепенно прихожу в себя, жадно глотаю ртом воздух, терпко пахнущий каким-то одеколоном, держусь за грудь. Внутри всё ноет, словно мне ударили по внутренностям, а не по рёбрам. Невольно думаю: сколько раз за последние дни я была избита? Как ещё жива до сих пор, не понимаю.

Поднимаю глаза. Ренат. Сегодня он не так весел.

Внутри всё опускается. Бледнею. Снова пробивает дрожь, пульс учащается и меня накрывает настоящая паника. Она чётко отражается в моих зрачках сузившихся до размера маленькой бусины. В этот раз всё будет иначе, в этот раз меня просто так не отпустят! Но я сижу, словно не владею своим телом. Прижимаю руки к груди, морщусь, стараясь перетерпеть боль. Тяжело дышу. Меня будто цепями сковали. Неконтролируемый страх.

— Знаешь, — мрачно начинает Ренат, глядя в боковое окно. — Я не думал, что у тебя хватит мозгов пойти в ментуру.

Сильно умной себя, конечно, никогда не считала, но мне кажется, тут любой идиот догадается.

Он переводит на меня какой-то странный взгляд, отчего трусливо вжимаюсь в сиденье. С ужасом понимаю, что я была права насчёт того участкового. Но как он понял? Как понял, что мы собирались писать заявление именно на этого Рената. Ведь, уверена, их в городе как собак нерезаных.

— И могу сразу тебя огорчить, — спокойно продолжает этот урод, — ваша подружка Светочка к ментам и носу не сунет. Можете даже не стараться. Она-то понимает, чем это для неё обернётся.

— И чем же? — не выдерживаю и тут же внутренне матерю себя. Заткнись, заткнись!

На лице парня появляется такая омерзительная улыбка, что становится ещё страшнее.

— А вот это я тебе сейчас продемонстрирую. — Поворачивается к водителю и бросает приказным тоном: — Езжай к общаге. Влад уже, наверняка, там.

Что? Влад?!

А он-то там на кой чёрт?

Водитель безмолвно кивает, перестраивается в другой ряд. Снова накрывает ощущение дежавю. Только вот на улице не темно, везут меня не в лес и рядом сидит не белобрысый утырок, а его долбаный дружок — Ренат. Теперь уже даже не знаю, кто из них на самом деле страшнее. Я зарядила в него бутылкой несколько дней назад, ударила и вообще вела себя так, словно я долбаная Вандер Вумен. Лучше бы тогда проломила ему череп, ей-богу! Хоть было бы за что сейчас отдуваться.

До общежития доезжаем в полном молчании. Мне страшно. Мне пиздец как страшно, но я молчу. Тупо пялюсь вперед и трясусь как зашуганный кролик. Не предпринимаю никаких попыток вырваться даже тогда, когда мы останавливаемся, и меня грубо вытаскивают из машины. Крепко хватают под руки и ведут следом за Ренатом. Вижу знакомую белую «мазду». Машина Влада.

Зачем мы приехали сюда? Что, чёрт возьми, происходит?!

Меня нереально возмущает тот факт, что всё творится светлым днём и опять на улице ни души. Это какой-то заговор? Или же, на самом деле, люди есть, просто им наплевать. Абсолютно до лампочки, кого и куда тащат, что собираются сделать…

Мы спокойно минуем маленькую будку коменданта. Лидии Сергеевны, как назло, нет на месте. Может закричать? Хоть сейчас и раннее время, и занятия в институте уже идут полным ходом, только ведь не все такие прилежные ученики. Может кто-то решил прогулять и остался в общаге. Но как только открываю рот, влажная огромная пятерня утыкается мне в лицо. Противно. Один из свиты Рената дёргает меня к себе, прижимает к груди, придавливает другой рукой горло, так что едва не задыхаюсь, и монотонно говорит:

— Только пикни и я тебе шею сверну.

Неуверенно качаю головой, испуганно смотрю ему в глаза. Жить мне пока хочется.

Меня фактически волокут на третий этаж, затем по коридору и я почти оседаю на пол когда вижу знакомую дверь. Один из бугаёв встряхивает меня, пытаясь поставить на ноги, но они словно ватные. Затаскивают в Светину комнату.

Сразу вижу Влада. Света сидит на кровати, плачет, прижимает ладонь к щеке. Меня отпускают, и я оседаю на колени. Не могу стоять. Просто не могу. Меня колотит, сердце бешено стучит в груди, разгоняя отзвуки синхронного пульса по телу, донося его до барабанных перепонок. Мне кажется, что этот грохот у меня в ушах должны слышать