Лысая старуха суетливо подтащила Тамару к Юле. Выдернув нож из правой ладони девушки, она отточенным движением разрезала себе вены на обеих руках и приставила кровоточащие руки ко рту Юли и Тамары. Её губы начали быстро шептать заклинание. Тело Юли приподнялось. Кровь из раны на животе втянулась обратно. Зелёные глаза были широко распахнуты. Она осязала, как холод сковывает её тело, начав свой морозный путь от ног, которых она уже не чувствовала. На глазах выступили слёзы. Юля больше не ощущала боли. Она осознавала, что это конец.

Когда тело лысой старухи, одержимой заклинанием, подалось вперёд, голова Юли склонилась вслед за рукой шептавшей бабки, и она увидела Максима, который взмахнув ножом, пытался отбиться от пупса.

– Максим, – произнесла про себя Юля имя брата, и её глаза закрылись.

Максим пытался задеть куклу ножом, но всё безрезультатно. Каждая попытка заканчивалась промахом. Единственное, что ему удавалось, так это не подпускать пупса близко к себе. Максим прижался к стене и осторожно двигался к закрытой двери под пристальным взглядом преследователя. Он надеялся, что эта дверь ведёт в коридор или ещё куда, и ему удастся выманить куклу из комнаты. Он не знал, что это ему даст, но других идей в голове не было.

Когда рука нащупала дверную ручку, парень взглянул на сестру. Она всё так же лежала в кругу, рука старухи почему-то была у неё во рту… Бледное, безжизненное лицо. По сердцу Максима пробежал холод ужаса. Он боялся подумать, что сестра мертва. Воспользовавшись тем, что жертва отвлеклась, пупс сделал вперёд два шага, которых ему хватило, чтобы его маленькая кукольная ручонка глубоко впилась в ногу противника, схватив его за кость. Пупс резко потянул Максима на себя. Ногу обожгло пламя нестерпимой боли, и парень полетел на пол. Сильно ударившись плечом, он не почувствовал боли, только нарастающую злость. Свободной ногой Максим пнул куклу в лицо. Всё тело пупса дёрнулось. Голова, издав хлопок, слетела с туловища куклы, и её тело замерло. Рука, впившаяся в ногу ослабила хватку, но пальцы продолжали сжимать кость. Максим, как мог, быстро поднялся с пола и, схватив пластиковое туловище, начал бить по нему ножом. Голова куклы, откатившаяся к двери, бездвижно смотрела на то, как Максим пронзает её тело, из которого с каждым новым ударом вытекало всё больше чернил. Вскоре, кровавый костер злости, бушевавший в глазах пупса потух.

Лысая старуха не видела, как к ней подбежал Максим. Она сидела на границе круга, к нему спиной. Голова Юли качнулась в сторону. Губы лысой старухи задрожали, и она со злостным нетерпением смотрела на девушку. В этот момент ведьма почувствовала, как её горло резанула острая нить боли. Бабка с изумлением постаралась развернуть своё тело, чтобы увидеть своего убийцу, но Максим с ещё большей силой, уже во второй раз провёл серповидным ножом по её горлу. В глазах потемнело. Перед ней не пронеслась её жизнь, она даже не думала о Тамаре, единственным туманным маяком в её угасающем сознании была мысль о том, что нужно было догнать и убить четырнадцатилетнего сына.

Когда тело лысой бабки повалилось на пол, упав в лужу Юлиной крови, оставшейся в кругу, Максим сразу же бросился к сестре. Его руки, дрожа, опустились на Юлин лоб. Из глаз парня текли слёзы, комок горечи, сдавивший горло, не дал ему вскрикнуть. Перед ним лежало бледное, иссохшее тело. Максим провёл рукой по седым волосам и, не в силах больше сдержаться, взвыл хриплым плачем. Он не мог, он не хотел в это верить. Самый дорогой человек в его жизни мёртв. Сзади послышалось копошение. Заплаканное лицо Максима повернулось на шум. Над парнем нависло помолодевшее, но всё ещё старческое тело второй старухи. Глаза бабки были закрыты. Она протянула к Максиму свои руки и, неспешно двигаясь на шум его рыданий, пошла к нему навстречу. Максим закричал и, резко встав на ноги, сбил старуху с ног. Руки железным кольцом сомкнулись на её шее и начали душить. Старуха захрипела, её ноги задёргались, что побуждало Максима с ещё большим остервенением сжимать её шею. Он больше не плакал. Все его эмоции, вылившиеся в безграничную злобу, были сконцентрированы на убийстве. Когда тело замерло, Максим начал судорожно искать серповидный нож. Он должен быть уверен в её смерти. Нож так и остался в горле лысой старухи, как и рука мёртвого пупса в ноге Максима. Его руки, вытащив клинок, направили лезвие в тело воскресшей ведьмы. С безжалостной лёгкостью лезвие начало впиваться в человеческую плоть. Максим наносил удар за ударом, пока помолодевшая кожа второй старухи не укуталось в кровавое одеяло.

Злость, управляющая его руками, постепенно угасала. Нанеся ещё один удар, Максим не смог больше поднять рук. Слёзы снова покатились по щекам, смывая кровавую маску с лица. В комнате было тихо. Максим посмотрел на только что убитую ведьму. Кровь на её теле начала закипать, покрыв мёртвую бабку бисером маленьких пузырьков. Голова вздрогнула и старуха неожиданно подняла веки. На Максима смотрели яркие обжигающе-зелёные глаза Юли. Волосы старухи почернели, капли горячей крови, стекавшие с тела, смывали старческие морщины, кожа начала разглаживаться дальше, и, спустя какое-то мгновение, перед братом уже лежало обнажённое тело сестры с ножом в левой груди, который туда отправил его последний удар. Оцепенев, Максим с приоткрытым от ужаса ртом смотрел на Юлю.

– Не повезло ей, умерла от руки брата, – услышал он за спиной сиплый голос. Оборачиваться не было сил.

– Надо было убедиться, что мой сын мёртв, тогда бы вы даже не родились, ну да чёрт с ним, что случилось, то случилось…

Перед глазами Максима появились старушечьи ноги, оставившие за собой кровавые следы. Ему не хотелось смотреть на неё. Максим отвернулся и взглянул в круг. В нём на месте сестры лежала вторая колдунья. Её тёмные открытые глаза задумчиво смотрели в потолок.

– Сильная у тебя сестра, – продолжила лысая ведьма, массируя вымазанной в крови рукой почти затянувшийся порез на горле. – Думала, получится поменять их телами. Получилось. Только сознание умерших уже не оживить, – старуха замолчала.

– Тамары не стало, а девчонка смогла ожить в чужом теле. Воля к жизни у нас с ней одинаково сильна.

Снова повисла тяжкая пауза. Сиплый голос бабки выдавал ноты горечи. Внутри она проклинала Юлю за то, что ей удалось выжить, ненавидела Тамару за то, что она оказалась такой слабой. Ругала подругу за то, что она оставила её одну. Тоска уже терзала её нутро, заставляя вспомнить привкус одиночества, которое она ощущала рядом со своим мужем. Ведьма ругала себя за то, что заклинанию не удалось воскресить Тамару. Но это было невозможно. Старуха знала, что мёртвых не вернуть к жизни. Никакое колдовство на это не способно. Но понимать этого она не хотела. Упав в лужу Юлиной крови, родной крови, ей удалось спасти лишь себя.

– Твоя сестра проделала удивительный путь… – голос старухи немного окреп. – Спасибо тебе, не придётся тратить на неё время, тем более, кровь свою она мне уже отдала. Родную. Целебную, – старуха слизала с руки остатки крови и сделала шаг к Максиму. – Теперь твоя очередь, сынок, – дряблая рука схватила горло парня, и цепкие пальцы вцепились в кожу. Сопротивляться было сложно, руки лысой старухи были настолько сильны, что под их напором Максим, повалившись на пол, почувствовал, как силы покидают его. Бабка яростно душила своего праправнука. На этот раз она не могла допустить промаха. Все родственники должны быть мертвы.