И никто не понимал, от чего конкретно это зависит. Попытки, разумеется были. Какое-то время мы даже объединили свои силы, пытаясь выявить хоть какую-то закономерность, но быстро стало понятно, что мало кто нацелен на действительно командную работу.

Даже в лучшие времена, когда в совете, казалось, царили мир и взаимопонимание, каждый из нас всё равно оставался индивидуалистом. Мы скрывали друг от друга важные данные, пытаясь вести собственные исследования втайне от остальных.

И делились лишь крупицами информации, надеясь получить взамен гораздо больше.

Да, не буду скрывать, я тоже никогда не отличался чрезмерной альтруистичностью по отношению к другим кланам.

Я редко отказывал в помощи своим заклятым друзьям из совета, но свои секреты предпочитал держать при себе.

Так что не удивительно, что очень скоро, все наши исследования заглохли. Но кое-какие закономерности мы всё-таки тогда выявили.

И, как ни странно, они, в основном, касались магов, родившихся с двумя дарами.

Не меньше чем желание понять, как именно появляются монстры, подобные нам, большинство из нас хотели узнать, возможно ли вырастить мага с двумя одинаково сильными дарами.

Мы уже знали, что иногда рождаются дети, с основным даром и дополнительным. Но само по себе это знание не давало нам вообще ничего.

Точно также как с силой одарённого, генетика на это влияла довольно слабо. Да, двойной дар мог проявиться только у ребёнка от связи двух магов с разной силой, но в девяноста случаях из ста, такой ребёнок всё равно наследовал только один дар. Как правило дар того из родителей, кто был сильнее.

Оставшиеся десять детей обладали слабым зачатком дополнительного дара. Настолько слабым, что его можно было вообще не учитывать.

Даже при интенсивных тренировках, он практически не развивался. А поднять его хотя бы до уровня магистра было невозможной задачей.

Кроме того, если уделять ему слишком много внимания, то начинал страдать основной дар.

Вплоть до того, что из-за конфликта даров, маг мог получить серьёзную травму энергосистемы, которая ставила под удар вообще все его магические способности.

У той же ведьмочки Сципион это вызывало сильные постоянные боли.

Так что, конечно, желающих добровольно становиться подопытным в такого рода исследованиях было крайне мало.

Как правило, все маги с двумя дарами просто развивали свой основной дар, не замечая дополнительный.

А некоторые вообще даже не подозревали о его существовании, как Октавия. Хотя с ней, конечно, всё сложнее. Возможно, не будь информация о некромантах так надёжно похоронена в веках, кто-то из лекарей, к кому она обращалась, заметил бы что-то неладное.

Но бывает и так, что дополнительный дар настолько ничтожен, что обнаружить его можно только, если целенаправленно искать с помощью лучших специалистов по энергосистеме.

Иногда же, наличие второго дара просто пытались скрыть, чтобы не оспаривать принадлежность ребёнка к какому-то из кланов.

Я знал случаи, когда дополнительный дар выдавали за основной, чтобы не пришлось передавать ребёнка другому роду.

Вообще, в большинстве родов не особенно любили межклановые браки из-за подобных нюансов. Даже в союзных кланах из-за этого частенько случались конфликты, и они быстро переставали быть союзными.

Поэтому чаще всего в браки вступали либо очень дальние родственники, либо маги из кланов со схожими дарами, особенно удобно, если один из таких кланов был вассалом другого. Либо маг брал в супруги вообще неодарённого человека, что случалось вовсе не так уж редко, хотя в этом случае, пара рисковала, что их дети тоже появятся на свет неодарёнными.

Но, на самом деле, такой шанс оставался и у пары магов. Так что по большому счёту, погрешность всегда оставалась в тех пределах, где её не обязательно учитывать.

Вот взять хотя бы Алину. Её мать Линда — не маг. А Игнат настолько слабый одарённый, что находится в самом низу ранговой системы и не способен перешагнуть хоть на одну ступень выше.

Но сама Алина уже поднялась на довольно высокий уровень, и ей ещё очень далеко до собственного предела.

Так что мне было нечем успокоить Октавию в ответ на её боль. Да, будь она такой же сильной как глава её клана, ей бы не пришлось стоять перед таким тяжёлым выбором. Но она не такая. И этого не изменить.

Но я мог сказать ей другое:

— Да, ты не Регина и никогда не сравнишься с ней в чистой силе. Но я сделаю всё, чтобы ты сохранила и восстановила свою магию. А Регина, какой бы сильной она не была, уже подписала себе приговор. Может быть, ты и не можешь противостоять ей так, как тебе хотелось. Но я могу. И сделаю это за тебя.

Октавия тяжело вздохнула, а потом прижалась ко мне.

— Ты же знал, что я не пойду к ней на поклон. Даже в такой ситуации. Лучше я останусь без дара, чем… без тебя, — тихо закончила она.

Я крепче прижал ей к себе и твёрдо ответил:

— Я не позволю тебе пожалеть об этом решении.

— Я и не пожалею, — на лице Октавии расцвела улыбка, слабая, потому что ведьмочка была всё ещё крайне вымотана, но даже так в ней было видно прочную решимость, — Макс, ты просто не знаешь, что для меня значит встреча с тобой. То, что я считала безнадёжной мечтой, вдруг оказалось правдой. Может быть, это мой спящий дар некроманта бился во мне с такой силой, что я увлеклась историей стёртого из реальности клана Рихтер? Может быть, всё это моя настоящая судьба. К чёрту Сципион!

Она вдруг резко встала, высвободившись из моих объятий, но едва устояла на ногах от слабости. Я тоже встал и поддержал её за талию, не дав упасть.

Октавия положила мне руки на плечи и, глядя в глаза, повторила:

— К чёрту Сципион! Мне никогда не нравилась Регина, а теперь и подавно. Я готова принять твою печать, Рихтер. Я войду в клан некромантов, на правах полноправного мага или кланового слуги, если не повезёт. Но я с тобой до конца.

Эта горячая речь словно забрала у Октавии оставшиеся силы, и я вновь бережно уложил её на кровать.

А затем, снова собрал консилиум, куда помимо меня вошли все наши опытные Вийоны.

* * *

— Значит, это ещё не всё? — удивилась Октавия, когда вновь пришла в себя, после того, как я поставил на неё свою печать.

— К сожалению, — ответил ей Морис, — мы вынуждены действовать осторожно, если хотим минимизировать возможный ущерб.

— Странно, потому что я уже чувствую себя хорошо. Почти как до… болезни, —