От нее ничего не скроешь. Она прекрасно знает, что я сижу и пялюсь на Кейда так, будто это мой последний миг на земле. С того проклятого поцелуя между нами все стало странным. И эта «странность» не в типичном для него ворчливом стиле.

– Мы поцеловались, и теперь все странно, – бурчу я. Мы с Саммер всегда делились друг с другом сокровенными секретами.

– Вы поцеловались!

– Саммер! Тише. Если ты так будешь кричать, об этом узнает весь город, а они и так меня ненавидят. Последнее, что мне нужно, – это чтобы бригада стерв подумала, что я вваливаюсь сюда и краду самого привлекательного холостяка города.

– Хм… – Я смотрю на нее, и она задумчиво кивает, закинув босые ноги на другой стул. – Ну и дела.

Я закатываю глаза и делаю большой глоток вина.

– И это все? У меня всегда полно хороших советов для тебя, а я получаю задумчивое хмыканье и однословный язвительный укол?

– Я думаю.

– Думай быстрее. – Она хихикает и откидывает голову на спинку стула. – «Странно» – это как?

Я вздыхаю и смотрю на обширный задний двор, на большую иву, под которой мы с Люком впервые зависали. Там же Ретт, Кейд, Джаспер и Люк играют в бочче, бросают мячи и пьют пиво.

– Сначала он был раздражительным, но со временем все изменилось в лучшую сторону. То есть, конечно, было некоторое сексуальное напряжение, но оно было достаточно дружеским. Мы разговаривали за ужином или в джакузи.

Одна из темных бровей Саммер взметнулась в мою сторону.

– В джакузи? Ты что, в школе? Тебе никто не говорил, что там можно забеременеть?

– Заткнись. Но теперь он только ворчит. Единственный способ общения – это текстовые сообщения или записки, которые он оставляет по всему дому.

– Он оставляет тебе записки? – Ее губы приоткрываются от удивления.

Я пожимаю плечами.

– Да. Он зашел, когда мы с Люком убирались после готовки печенья, и ничего мне не сказал. Просто поболтал с Люком. Но утром он оставил записку возле кофе: «Лучшее печенье, которое я когда-либо ел».

Саммер смеется.

– Саммер! Перестань смеяться и помоги мне. Что это значит?

Она откидывает голову назад, и я замечаю, как парни смотрят на нас.

– Это значит, что ему нравится твое печенье, Уиллс.

Я фыркаю:

– Конечно. Мое печенье привлекает всех парней.

Саммер смеется так, что вино плещется в ее бокале.

– Он сделал все это ради печенья, – хрипит она.

– Боже правый. Может, мы перестанем цитировать ужасные песни и поговорим о моей реальной проблеме?

Она вытирает слезы со щек и выпрямляется.

– Ладно. Честно говоря, я все еще пытаюсь понять, что происходит. Ты его поцеловала? Я знаю, что ты напориста. Ты его напугала? Он очень… суров?

– Так ты на его стороне!

Она закатывает глаза.

– Нет никаких сторон. Расскажи мне побольше о записках.

Я фыркаю и бросаю на нее презрительный взгляд.

– Конечно, похоже на то. О, бедный невинный Кейд, который прижал меня к тюку сена и тупо поцеловал!

Саммер вскидывает руку, призывая меня забыть об этом и рассказать ей больше.

– Например, «Люк рассказал мне о своем сегодняшнем уроке игры на гитаре». «Спасибо». Или: «Пожалуйста, не крась крыльцо. Я не знаю, как к этому относиться».

– Ты покрасила крыльцо?

Я усмехнулась. Кейд иногда ведет себя как синий чулок[5].

– Мы использовали краску, чтобы добавить деталей на перила. Выглядит мило. Но из-за его реакции возникает ощущение, будто я покрасила его ступеньку в розовый или какой-то похожий цвет.

Она смотрит на меня так, будто мы обе знаем, что я должна была отказаться от идеи Люка. Но все равно. Мы можем все перекрасить. Мы же не убили кого-нибудь и даже не кидались салатом латуком из машины.

– В общем, он приходит домой, и мы молча готовим. Ужинаем, он в основном разговаривает с Люком, избегает смотреть на меня, благодарит, а затем укладывает Люка спать. Думаю, что после этого он, абсолютно вымотанный, отрубается. По правде говоря, я не знаю, как он справляется. Чересчур много для одного человека. Но если я готовлю ужин, он раздражается. Если я убираюсь, он тоже раздражается. А на днях он попросил меня перестать стирать, сказал, что я няня, а не горничная. Так что кто, черт возьми, знает? Потом он оставил мне записку на сушилке: «Спасибо за помощь».

– Это очень мило. Для… Кейда?

– Эх, хотя, так ли это? Он поцеловал меня, а потом отстранился и сказал, что не должен был этого делать. Извинился. Я стараюсь не обижаться.

– Ты пыталась поговорить с ним?

Я моргаю.

– Поговорить?

– Да. Знаешь… когда ты используешь рот, чтобы создать слова, которые описывают то, что крутится у тебя в голове.

– Звучит странно. Звучит неловко. Мне это не нравится. Я это не одобряю.

Саммер бросает на меня осуждающий взгляд. Представляю, как она будет смотреть на своих будущих детей.

– Почему мы не можем просто заниматься сексом следующие пару месяцев, а в конце дать пять друг другу?

– И провести остаток жизни, сталкиваясь друг с другом из-за меня и Ретта?

Я задираю нос.

– Мы взрослые люди. Я по уши влюблена в Люка. Ты знаешь, какой он классный? Все будет нормально.

Саммер с тоской смотрит на поле, вертя на пальце обручальное кольцо.

– Взрослые люди, которые не хотят разговаривать друг с другом.

Она произносит это достаточно доброжелательно, но я-то понимаю, что это подколка. И я знаю, что она права. Я знаю, что действую по наитию, не задумываясь о том, куда иду. Планирование меня напрягает.

Вот почему мой девиз – плыть по течению.

Слишком много способов потерпеть неудачу. Слишком много способов оступиться. И в семье дико успешных людей я лучше буду взбалмошной дикаркой, чем неудачницей.

– Ты идешь на родео в следующие выходные? – я резко меняю тему, активно уклоняясь от бурлящих внутри меня мыслей.

Она кивает:

– Конечно. А ты?

– Да. Я сказала Кейду, что присмотрю за Люком в тот день. Мы пойдем смотреть на его выступление.

– Работаешь по выходным, да?

Я пожимаю плечами:

– Проведенное с Люком время не воспринимается как работа.

На самом деле, воспринимается оно как самая естественная вещь в мире.

* * *

Когда Люк спросил:

– Что обычно чувствуешь, когда тебя укачивает? – я должна была понять, что что-то не так.

Вместо этого, качая головой в такт своей любимой песне «Broken Bells», я ответила:

– Чувствуешь, что тебя тошнит, дружок.

Мы провели веселый день в водном парке – нашем новом любимом месте, где можно отдохнуть в жаркие дни. Он повидался с кучей школьных друзей, а я – с психопатом-именинником и его мамой, которую я