— Я не хочу, чтобы Анатолий растил моего ребёнка, — сорвалось с губ.

Доктор понимающе улыбнулась.

— Веский аргумент. Значит, остаются два первых варианта. Но о них вы подумаете позже. Давайте пока приведем в порядок вашу нервную систему и займемся анализами.

— Хорошо, — Алина выдавила улыбку. Или лучше сказать, намёк на улыбку.

Третий вариант ей не подошел, но в целом полегчало. Рассказав правду врачу, она будто извлекла из себя ядовитые стрелы, которые причиняли боль и отравляли душу. Проблемы не решились, но дышать стало значительно легче.

— Здесь все мои анализы за последние два с половиной года, — Алина передала доктору флешку и достала из сумки бумажную карту. — А это из старой клиники, где я наблюдалась до замужества. Не знаю, пригодится ли. Взяла на всякий случай.

— Давайте всё, я просмотрю, — доктор взяла из рук Алины карту, глянула на титульный лист и… охнула. А заодно смахнула локтём со стола кипу документов.

Алина подозрительно прищурилась.

— Что-то не так? — спросила с легкой тревогой.

— Зотова Алина Арсеньевна, — протянула доктор задумчиво и спросила: — Вы случайно не внучка Григория Мезенцева?

— Внучка, — призналась Алина.

Смысл скрывать? Но с чего вдруг доктору, большую часть жизни проработавшей в столице, интересоваться их семьей? Тем более, влиятельный глава давно мертв.

— Вы знали деда? — спросила Алина прямо.

— О, нет. Что вы, — отмахнулась Татьяна Викторовна с деланным равнодушием. — Видела однажды. В родильном доме. Моя мать была заведующей, а я двадцать пять лет назад проходила там практику. Забавное совпадение. Видите ли, я присутствовала при родах вашей матери. В качестве студентки, которой полагается учиться и ни во что не вмешиваться. Я видела, как вы появились на свет. Это был мой первый опыт. Конечно же, я запомнила имя родившейся девочки. Надо же, теперь вы — моя пациентка.

Алина откинулась на спинку стула.

— Вот уж, действительно, совпадение, так совпадение, — проговорила, качая головой, и зачем-то добавила. — Моя мама вскоре умерла. Мне еще и года не исполнилось.

Доктор нахмурилась.

— Мне очень жаль, Алина. Но, боюсь, это был вопрос времени. Я хорошо помню историю болезни Веры Григорьевны. Во время беременности обнаружилось, что у нее больное сердце. Никто не подозревал. Патология не проявлялась, и вдруг… Так бывает, к сожалению. Моя мать была гениальной акушеркой. Она лично принимала роды. Ваш дед — Григорий Данилович — сам ее выбрал.

Алина отвернулась, чтобы спрятать новые слёзы, навернувшиеся на глаза.

— Мне никто никогда не говорил, но я… Иногда я думала, что это моя вина.

— О! Даже не смейте себя винить, — велела Татьяна Викторовна строго. — Болезнь сердца у вашей мамы была до беременности. Она бы всё равно проявилась. Может, на пару лет позже, но проявилась. Это была неизбежность. И знаете, что я еще запомнила. Лицо Веры Григорьевны, когда она впервые взяла вас на руки. Ваша мама была счастлива. Очень счастлива. Как и ваш дед. Он страшно переживал. За вас обеих. Но когда увидел вас через стекло детской комнаты — здоровую, розовощекую девочку — просто расцвел. Вы принесли немало счастья близким, Алина, не сомневайтесь.

Алина вытерла слезинки. Но на сердце потеплело. Может, это судьба, что Инна нашла для нее нового «старого» доктора. Да, несуществующее бесплодие Татьяна Викторовна не вылечит. Зато поможет привести мысли и чувства в порядок. А там, глядишь, Алина наберется смелости, чтобы круто изменить жизнь. Вместе с Артом…

****

— Чему ты улыбаешься? — спросил Арт по дороге домой.

Алина на мгновенье задумалась, стоит ли признаваться в том, что произошло на приеме. Но решила, раз она хочет построить с Артом в будущем что-то стоящее, глупо лгать и недоговаривать. Она пересказала вкратце разговор с доктором, поведала и собственной откровенности, и о сделанном предложении, и о матери.

— Ты, правда, не виновата в болезни мамы, — проговорил Арт после минутной паузы. — Уверен, ни она, ни отец не жалели, что ты появилась в этом мире. А уж я-то как рад.

Алина не удержалась, рассмеялась. Пусть они крадут лишь мгновенья друг для друга, но сколько счастья это доставляет. Аж в груди всё расцветает, а в животе появляются бабочки. Раньше Алина считала утверждение о бабочках глупостью, не слишком удачной метафорой. Но теперь пребывала в полной уверенности, что в животе поселились именно они. Расправили крылышки и вместе с ней млеют от слов Арта.

— А вот предложение доктора… — тем временем протянул он, морщась.

— Не понравилось? — спросила Алина с толикой разочарования.

— Нет.

— Но Татьяна Викторовна пыталась помочь.

— Возможно. Однако если она предложила подобное на первом же приеме, значит, проворачивала не раз. И это меня тревожит.

Алина задумчиво потерла переносицу.

— В ситуации, подобной моей, это выход. Ну, не конкретно в моей, а…

— Я понял, — Арт затормозил на светофоре и пристально посмотрел в зеркале на Алину. — Но в целом, это обман. Обман, который применялся не раз. К тому же, доктор вряд ли рискует. Только сами пациентки. Вдруг один из мужей, которому подсунули чужого ребёнка, проведет анализ ДНК. Сегодня это не проблема. Что тогда? Жена свалит вину на доктора? Вряд ли. Проще признаться в случайной измене, чем в спланированном обмане. А если и свалит вину, доктор открестится. Никаких записей об ЭКО и донорской сперме не будет. Только слова пациентки с побочным ребёнком на руках против уважаемого врача. Как думаешь, кому поверят?

Алинины ногти вонзились глубоко в ладони. Проклятье! А ведь доводы Арта вполне убедительны. Вдруг Татьяна Викторовна не такая уж добрая самаритянка, а ей самой просто захотелось поверить в чужую доброту. Может, она просто очередная отчаявшаяся женщина, которую хотели использовать? А что? Если б Алина забеременела (пусть и обманным путем) Анатолий бы озолотил клинику.

Однако о прошлом доктор Тубальцева вряд ли соврала. Это ведь легко проверить. Да и удивилась она весьма искренне. Такую реакцию не подделаешь.

Кстати, о реакции.

— Знаешь, в первый момент мне показалось, что Татьяна Викторовна не просто удивилась, когда увидела мою девичью фамилию на карточке, а испугалась, — призналась Алина. — Возможно, я это выдумала. С чего бы ей бояться?

— И, правда, с чего? — пожал плечами Арт.

— Значит, у меня разыгралось воображение, — подытожила Алина, хмурясь.

Автомобиль завернул на дорогу, ведущую к дому. До пункта назначения осталось пять минут. Как же Алина ненавидела это место. Семейное гнёздышко? Да черта лысого! Даже не золотая клетка, а самая настоящая тюрьма!

****

Перешагнув порог дома, Алина отравилась не к себе, а к мужу. Надо же отчитаться о встрече с доктором. Машина Анатолия во дворе, значит, никуда не уехал. Наверняка, дрыхнет. Супруг нередко любил себя побаловать, спал до обеда, а то и дольше, а все дела переносил на вторую половину дня.