ума бизнесмена – капитализация его предприятий. А у политиков критерием всегда выступает лишь количество его избирателей.

Главная миссия любого великого политика – сделать свою страну безопасной для себя и безопасной для других. Любой настоящий политик – провайдер безопасности.

Постсоветские политики не ассенизаторы отходов общества (по Черчиллю), а утилизаторы надежд.

Когда-то немецкий экономист Вернер Зомбарт, знаток итальянского народного хозяйства, сказал, что когда каждый буржуа Италии стал стремиться стать доктором права или офицером, в Италии наступила нищета. А я думаю, что пока все буржуа России будут оставаться политиками, нищета в России будет продолжаться.

В конструкции постсоветских политиков, к сожалению, нет нейтралки. Поэтому когда с полного хода любви, обожания, преклонения к своим кумирам они сразу переключаются на полный ход антипатии, ненависти и презрения, мгновенно летят шестеренки.

Хотеть не вредно, если желание не заканчивается рукоблудием, как у подростков, или словоблудием, как у политиков.

Одни наши политики имеют короткое историческое дыхание, а другие – сильную историческую одышку.

Проблема в том, что многие проблемы, которые наши депутаты пытаются решить под куполом зала, решаются только под куполом неба.

Всем женщинам язык нужен для того, чтобы скрывать свои мысли. А политикам язык нужен для того, чтобы скрывать полное отсутствие мыслей.

Очень легко писать японские танки. Надо просто любое четверостишие заканчивать словами «зимнее солнце взошло одиноко над Фудзи». Например:

О, как много

Среди политиков уродов.

Зимнее солнце взошло

Одиноко над Фудзи.

Аналитик – это тот, кто дает адекватное описание ситуации и наиболее вероятный сценарий ее развития. А политик – тот, кто делает все то же самое, только строго наоборот.

Политолог – это тот, кто задает неудобные вопросы. А политик – это тот, кто дает удобные ответы.

Система «нагрева» народовластия работает с четкостью двухтактного двигателя: сначала чиновники, став все вдруг бизнесменами, «нагрели» народ на приватизации, а сейчас бизнесмены, становясь чиновниками, пытаются «нагреть» на национализации.

Отличие политика от минера: минер ошибается один раз и за свой счет, политик ошибается много раз – и за наш.

В чем отличие политика от политолога? Политик не знает, но говорит. Политолог знает, но слушает.

Постсоветский политик, как минимум, должен уметь делать следующее: 1) найти аутентичный ему социальный слой поддержки; 2) нейтрализовать оппонентов; 3) рассорить врагов; 4) не ссориться с чиновниками; 5) найти зарубежных союзников; 6) постоянно расширять собственную идеологическую базу; 7) не ссориться с высшей властью; 8) демонстрировать широту своего образования; 9) кланяться профессионалам; 10) умело заискивать перед Европой.

Репликацией называют бесконечное повторение символа для усиления его воздействия. Поэтому все постсоветские политики – в какой-то степени реплекатилии.

Чиновники – слуги народа – из всех своих функций больше всего любят две: раздевать и разувать народ.

Политик и политолог, как правило, имеют разные типы интеллекта. У первого – интеллект познающего (например, зоолога), а у второго – интеллект убивающего (например, охотника).

Дружили два политика. У одного не было ничего, кроме личности. А у другого было все, кроме личности.

А все-таки хорошо, что политики хорошими не бывают – это избавляет от многих иллюзий.

Суть бинарной харизмы заключается в том, что когда два политика входят в резонанс, они перестают быть двумя личностями и становятся как бы одним мозгом, выполняя функции левого и правого полушария.

Политолог отвечает за пронзительное видение проблемы, а политик – только за правильное ее решение.

Истинная цель любого политика – это всегда: а) капитализация своей личности через публичность, связи и инсайдерские знания; б) капитализация своей корпорации через международные отношения, сетевые структуры и финансовые активы.

Когда-то Достоевский, говоря о творчестве Гюго, гениально заметил, что пошлость прежде всего проявляется в чрезмерности. Например, если у героев Гюго бриллиантовый перстень, то обязательно каратов на 50. К сожалению, наши политики не читают ни Гюго, ни Достоевского. Иначе, наверное, не было бы такой чрезмерной пошлости в каждом их шаге и действии – начиная от рекламы и кончая внешним прикидом.

Наши политики активны и неутомимы, как персонажи Босха, – они постоянно что-то делают: встречаются, вместе едят-пьют-говорят, куда-то уезжают, откуда-то возвращаются, что-то продают и покупают… Деятельны настолько, что на работу времени практически не остается.

Одним нашим политикам неплохо было бы научиться прощать своих оппонентов, даже бескорыстно. А другим необходимо научиться не прощать – даже за деньги.

По Дарвину, в условиях изменившейся среды выживает не самый сильный и даже не самый умный, а самый приспособленный. Как многие постсоветские политики.

Самыми умными клетками в организме человека являются нейроны. Они умны настолько, что питаются не как все остальные клетки – напрямую от кровеносной системы, а через специальных посредников – звездчатые клетки – астроциты. Но если этих посредников уничтожить, мозг впадает в маразм. Когда наши политики говорят о том, что надо очистить общество и уничтожить посредников, то их тайной целью является, видимо, обесточивание общественного мозга для перевода общества в режим маразма.

Стендаль говорил, что красота – это обещание счастья. Поэтому бойтесь красивых политиков. Тем более красота выше гения, поскольку она не требует понимания. Правда, утешает то, что даже самые красивые ноги, по мнению Бернарда Шоу, где-то заканчиваются.

Настоящий пролетарий – это тот, кому нечего терять, кроме своих цепей. Настоящий политик – тот, кому нечего терять, кроме своего рейтинга. P. S. Если у пролетария есть что терять – это уже мещанин, если у политика есть что терять – это уже бизнесмен.

Проблема нынешней элиты в том, что она из власти хочет построить закон. А надо бы из закона строить власть.

Политик, как правило, побеждает своего оппонента, когда поднимается с энергетического уровня ненависти на энергетический уровень презрения.

Есть четыре типа политиков по их отношению к наградам и наказаниям. Первый тип – «естественники», их кредо: «Кого не наградят, того, естественно, посадят». Вторые – «прагматики»: «Ненаказание и есть награда». Третьи – «духовники»: «Наградят, не наградят – все это земное, пошлое, мещанское, приземленное». Четвертые – «моралисты»: «А что есть награда и что, собственно, есть наказание?»

Некоторые российские политики – как музыка Вагнера: лучше, чем кажется на слух.

Многие политики много теряют из-за того, что не прошли курс физиологии. А физиология учит: выдох не менее ценен, чем вдох.

Иные политики обожают телевидение и ненавидят радио – видимо, потому что, по словам Геродота, «уши людей недоверчивее, чем их глаза». То есть наколоть человека визуально намного легче, чем вербально.

Почему любой чиновник всегда ненавидит рынок? Во-первых, потому что настоящий рынок всему дает свою рыночную и объективную цену, в том числе и чиновнику. Во-вторых, потому что рынок обслуживает горизонталь, а чиновник – всегда вертикаль.

Мафия сильна не тем, что угрожает, и не тем, что делает. А тем, что сначала угрожает, а потом это же делает. Соответственно, постсоветские политики – это далеко не мафия: они либо сначала угрожают, но потом ничего не делают, либо что-то делают, не предостерегая и не угрожая до этого.

Плохой политик пытается дать своему народу надежду, хороший – миссию.

Деньги нельзя доверять детям, женщинам и политикам. Поскольку ни с кого из них потом невозможно спросить.

Политик становится подлинным лидером, когда начинает бороться не за