* * *

В тот день Игорь домой не вернулся. Позвонил, сказал, чтоб не ждали. Пришел к вечеру следующего – вещи собрать. За те сутки, что минули с момента его первого ошеломления, он успел передумать многое. Несмотря на давящую растерянность, решение уйти из семьи принял сразу. А вот детали… Перебрал несколько вариантов – как поговорить с женой, как сказать дочери… Черт! черт! – не дочери! – Аленке! Просто Аленке… Как сказать ей, что он ей больше не отец. Как матери объяснить, у которой придется жить теперь… Остальное все потом. Ясно, что прежняя жизнь отныне и навеки стала для него невозможной.

Жена смотрела с ужасом. Плакала и металась, явно не в состоянии понять, что происходит. И действительно, он говорил ужасные и совершенно непонятные вещи. Сказал, что ничего объяснять не будет, но что узнал абсолютно достоверно, что Аленка не его дочь. И что он уходит. Пока поживет у мамы, а там уж будет видно. Материально бывшей жене и ее ребенку поможет. Но в остальном пусть она на него больше не рассчитывает.

Покинув рыдающую Галю, в жутком смятении простиравшую к нему дрожащие руки, Игорь быстро перебрался к маме, жившей после смерти Игорева отца в одиночестве в двухкомнатной квартире. В душе прозревшего мужа царил мутный хаос, с которым он не был готов смириться и который пытался подавить решительностью и глухотой к стенаниям двуличной жены. С матерью объяснился коротко, сказал, что поссорились, что, возможно, даже подаст на развод, потому что… потому что встретил другую женщину… и вообще он хочет пожить какое-то время совсем без женщин… и вообще… ну не важно… Ничего не понимающая мама тихо плакала, пыталась добиться большей внятности от сына. Но натолкнулась на холодную стену его замкнутости и, материнским сердцем почуяв, что сыну совсем как-то лихо сейчас, отступилась и на своих вопросах настаивать перестала.

* * *

В то время оставленная мужем Галина томилась мучительным непониманием всего произошедшего с ней. И непонимание это усугубляло ее горе. Она точно знала, что не изменяла мужу никогда. Что ни разу в жизни у нее не было даже мыслей таких. Но муж ничего не стал слушать. И ничего не захотел объяснять. По-видимому, что-то случилось с ним до того неожиданное и страшное, что Галя в панике подозревала у бедняги опухоль мозга. Должно же быть какое-то объяснение этому взрыву неприязни к прежде любимой семье! Есть же причина у настолько жестокого и бессмысленного поступка!

Галя не представляла, что могло бы переубедить Игоря, когда он вел себя так иррационально и непоследовательно. Казалось, логикой к нему не подобраться – слишком безумным все выглядело. Однако, взяв себя в руки, Галя решила, что отступать тоже нельзя. Необходимо бороться за семью и здоровье мужа до конца. А для начала, хорошо продумав разговор, позвонить ему и костьми лечь – но добиться, чтобы выслушал.

Женщиной Галя была рассудительной и деятельной. Ей не раз приходилось вытягивать семью из проблем, поэтому падать духом она не привыкла. Взвесив всю имеющуюся у нее информацию, она решила для начала позвонить свекрови. Во-первых, так можно было что-то узнать об Игоре, если только он в самом деле перебрался к матери, как говорил. Во-вторых, попробовать заручиться ее союзничеством. Собственно, отношения-то у них всегда были, скорее, хорошими, так что она вполне могла рассчитывать на понимание и поддержку. И наконец, если уж Игорь отказался с ней разговаривать, объявив, что намерен впредь свести к минимуму все контакты с бывшей семьей, то через свекровь, конечно, легче будет добиться беседы с мужем, чем попытавшись звонить прямо на его мобильный.

Свекровь мало что смогла объяснить плачущей невестке и почти сразу тоже начала плакать. Единственное, что утешило Галю, это то, что муж действительно жил у матери, вечерами бывал дома и, значит, не ушел ни к какой другой женщине, чего вроде бы тоже нельзя было исключать. Но это же и усилило Галину тревогу, укрепив ее в мысли, что муж серьезно болен. Дружно поплакав, женщины решили, что Галя позвонит вечером и мать приложит все усилия, чтобы уговорить сына взять трубку.

Конечно, она не рассчитывала вдруг убедить Игоря вернуться! Но хотя бы выслушал, ведь она же ни в чем не виновата, должен он это понять! И потом, ну пусть объяснит, откуда взялся весь этот кошмар… про Аленку… И вот когда она узнает, вот тогда уж… тогда… Ну, в общем, тогда станет действовать по обстоятельствам.

Усилия свекрови принесли успех – изнуренный материнскими рыданиями Игорь согласился поговорить с Галей. Хотя и отказался что-либо объяснять. Сначала беседа совсем не клеилась: слезы, которые жена никак не могла сдерживать, и жалобы на ее полное непонимание происходящего вызывали только раздражение. «Ну хватит, Галя, хватит… – бубнил он сквозь зубы. – Ни к чему все это, говорил же уже». Она не отставала. Умоляла: скажи почему, только объясни, откуда взял такую ерунду, объясни, Игорек, может, смогу возразить по существу… Муж отмахивался, прощался, но трубку почему-то не бросал. Гундел, что дело это конченое. Однако беседа все тянулась. Галя настаивала на объяснениях. Он сказал: это не телефонный разговор. Она ухватилась как за соломинку утопающий: приходи, мол, поговорим, все равно ты ведь дома паспорт оставил… и полис… Игорь аж зарычал с досады. Но вечером пришел в свою бывшую квартиру. Достал из секретера документы. В прихожей затоптался.

– Что сказать хотела? – спросил, отводя взгляд.

– Не знаю, как тебя убедить… – пролепетала измученная жена. – Игорек, я не понимаю, откуда ты взял, что Аленка наша не родная тебе, но это ошибка! Поверь, это ошибка! Ну как же можно так сразу, не поговорив, не разобравшись…

Она умолкла, обессиленная.

– Понимаю, ты бы хотела из меня и дальше дурачка делать, не только оленя. Но все это ни к чему, Галя. Ты сама все испортила. И как оказалось, слишком давно. Теперь у меня ни семьи, ни дочери.

Жена зарыдала. Но быстро взяла себя в руки, постаралась успокоиться.

– Ты только, пожалуйста, скажи мне, Игорь, откуда это все навеяло, – попросила внятно. – Просто бесчеловечно бросать людей, ничего не объясняя.

– Но кому объяснять-то, а? Ты ведь и так знаешь – кто же, если не ты?! Это мне пришлось объяснять…

– Но кто тебе такую чушь объяснил, вот кто?

– Генетика, – с издевкой отвечал Игорь. – Врач, писавший заключение об отцовстве, вот кто!

– Ага! А ты не подумал, что тут какая-то ошибка, нет? Что могли, например, анализы перепутать? Не подумал? Сам же всегда говорил, что Аленка папина дочка, что похожа на тебя. Да так оно и есть! А ты сразу – хлоп! – не моя дочь! Что выиграл-то от этого?

Игорь заколебался, смутился. Но промолчал. Почувствовав его заминку, решительная Галя усилила напор.

– Игорек, я тебя прошу, дай мне возможность оправдаться – ведь я уверена, что ни в чем не виновата. Отправь анализы еще раз. Ну давай вместе сходим! Подумай, ведь вдруг какая-то ошибка – а ты так все махом рубишь! И кому хорошо будет? Такую информацию перепроверять нужно. Пойдем, Игорек, вместе. Я уверена, что все разъяснится.

– Но что… что может разъясниться? – пролепетал Игорек.