Белинский во второй период своего творческого развития также высказал требование передовой общественной мысли – дать психологию личности, а не лишь отдельных способностей.

Считая, что психика есть свойство материи, Белинский утверждал необходимость построения научной психологии на основе физиологии, особенно нервной системы. По Белинскому, умственные процессы можно правильно понять, лишь связав их с личностью и ее телом. «Ум – без плоти, без физиологии, ум, не действующий на кровь и не принимающий на себя ее действия, – есть лобинские мечты, мертвый абстракт. Ум – это человек в теле, или, лучше сказать, человек через тело, словом – личность».

Воззрения Герцена и Белинского, равно как до них – Радищева, оказали большое влияние на воспитание русской передовой научной молодежи, поколения 50-х – 60-х годов.

Реформы 60-х годов, открывающие буржуазный период в истории России, вместе с тем раскрыли и новые противоречия внутри буржуазного общества. С начала 60-х годов в системе новых классовых противоречий буржуазного общества создается новая расстановка сил и возникают новые идеологические течения, отражающиеся и в психологических концепциях. Реформы 60-х годов, будучи первым шагом на пути к буржуазной монархии, обозначили в то же время начало кризиса буржуазного порядка.

Первыми выразителями нового творческого пути в истории русской общественной мысли, открывающего новые перспективы и для развития психологии, являются уже на грани 60-х годов великие русские просветители, революционные демократы Чернышевский и Добролюбов.

В противоположность дуалистическим идеалистическим теориям, противопоставляющим психическое и физическое, Добролюбов отстаивает их единство.

«Смотря на человека как на одно целое, нераздельное существо, – пишет Добролюбов, – мы устраняем и те бесчисленные противоречия, какие находят схоластики между телесной и душевной деятельностью… теперь уж никто не сомневается в том, что все старания провести разграничительную черту между духовными и телесными отправлениями напрасны и что наука человеческая этого достигнуть не может. Без вещественного обнаружения мы не можем узнать о существовании внутренней деятельности, а вещественное обнаружение происходит в теле».

Особенно четкое принципиальное выражение наиболее передовые установки домарксовского материализма находят у Чернышевского, прежде всего в его работе «Антропологический принцип в философии» (1860). В этой работе Чернышевский с полной принципиальностью ставит вопрос о психологии. Значение его идей заключается в том, что, подходя к психологии с материалистических позиций, он не пытается, как это неоднократно делалось представителями вульгарного механистического материализма, растворить психологию в физиологии, а отстаивает подлинно научную психологию.

Такой орган передовой русской общественной мысли 60-х годов как «Современник» пропагандирует естественно-научный психофизиологический подход к психическим явлениям (см., например, «Современник» за 1861 г., № 4, статьи Антоновича «Два типа современных философов»).

Философские идеи Чернышевского, его материализм и психофизиологический монизм находят себе блестящее конкретное претворение у И. М. Сеченова. И. М. Сеченов – один из величайших русских ученых – сыграл, как известно, давно всеми признанную роль в славной истории русской физиологии. Его знаменитые «Рефлексы головного мозга» (появившиеся в 1863 г. в виде журнальных статей в «Медицинском вестнике», а в 1866 г. вышедшие отдельной книгой) определили новые пути физиологии головного мозга, оказав, как известно, значительное влияние на И. П. Павлова.

Сеченов заложил в России также основы психофизиологии органов чувств и наметил в ней, в частности в теории зрения, связи его с осязанием и т. д., новые, оригинальные пути. Однако было бы совершенно неправильно рассматривать Сеченова только как физиолога, который в качестве такового своими физиологическими трудами оказал более или менее значительное влияние на психологию. И. М. Сеченов был и крупнейшим русским психологом, и можно с определенностью утверждать, что не только Сеченов-физиолог оказал влияние на Сеченова-психолога, но и обратно: занятия Сеченова с ранней молодости психологией оказали прямое и притом очень значительное влияние на его физиологические исследования, в частности те, которые определили его концепцию рефлексов головного мозга. Он сам об этом прямо свидетельствует (см. его «Автобиографические записки». М. 1907).

В своей психологической концепции Сеченов выдвинул изучение психических процессов в закономерностях их протекания как основной предмет психологии и особенно подчеркнул значение генетического метода. В своей борьбе против традиционной идеалистической психологии сознания Сеченов (в своей замечательной статье «Кому и как разрабатывать психологию») поставил перед научной мыслью задачу, которая сохраняет все свое значение и по сегодняшний день, будучи основной задачей и для советской психологии. Основную ошибку психологов-идеалистов Сеченов видел в том, что они являются, как он выражается, «обособителями психического», т. е. в том, что они вырывают психическое из связи природных явлений, в которые они в действительности включены, и, превращая психическое в обособленное, замкнутое в себе существование, внешне противопоставляют тело и душу. В своих «Рефлексах головного мозга», о которых И. П. Павлов говорил как о «гениальном взлете сеченовской мысли», и в других своих психологических работах, с которыми «Рефлексы головного мозга» связаны органической общностью единой концепции, Сеченов пытался разрешить эту задачу – преодоления обособления психического – теми средствами, которые в то время были в его распоряжении. Он отвергает отожествление психического с сознательным и рассматривает «сознательный элемент» как средний член единого – рефлекторного – процесса, который начинается в предметной действительности внешним импульсом и кончается поступком. Преодоление «обособления» психического – это, по существу, та самая задача, которую сейчас новыми, открывшимися ей в настоящее время средствами, решает советская психология.

Своими идеями и исследованиями Сеченов оказал прямое влияние на развитие в России экспериментально-психологических исследований, сближавших русскую психологию с передовым русским естествознанием. Идеями Сеченова в значительной степени определялось формирование русской экспериментальной психологии в 80-х – 90-х годах прошлого столетия.

Мировая психологическая наука того времени высоко оценивала роль русской науки и особенно Сеченова. На I Международном психологическом конгрессе в Париже (в 1889 г.) в числе крупнейших представителей мировой психологической мысли он был избран одним из его почетных президентов. В России в некоторых кругах, однако, имелась тем не менее недооценка значения наших русских ученых и преклонение перед Западом.

Чрезвычайно поучительно в этом отношении письмо, с которым руководитель экспериментально-психологической лаборатории в Юрьеве профессор Чиж обратился в 1894 г. в редакцию журнала «Вопросы философии и психологии». В этом письме он писал: «Как это ни грустно, но нужно отметить, что и до сих пор наши ученые не хотят знать, что делается у нас, и преувеличивают прелести всего заграничного». Он обвиняет редакцию журнала в замалчивании трудов Сеченова («мы все знаем, как много сделал И. М. Сеченов для психологии») и в тенденции скрыть от читающей публики то, «что действительно делается в нашем отечестве» (цитировано по работе Б. Г. Ананьева «Передовые традиции русской психологии»).

В тот же период, когда развертывается деятельность Чернышевского и Сеченова, вскрывающего физиологические предпосылки психологии, – в 60-х годах – А. А. Потебня выдвигает в русской науке положение о единстве сознания