– Жертвуем тебе, Деспойна! – одновременно провозгласили все пять владычиц.

И не успел еще этот крик утихнуть, как «черные жрецы» бросились к пленникам, оттащили их к краям плота и, быстро привязав к ногам несчастных по увесистому камню, сбросили в воду. Волны сомкнулись над головами вопящих людей, как пасть неведомого чудовища, и кругом воцарилась неестественная, звенящая тишина.

…Все произошло так быстро, что просто не укладывалось в голове. Может, это кошмар? Может, на самом деле ничего не было?

Стилетто, не в силах поверить в случившееся, продолжал смотреть вытаращенными глазами на плот и на пятерых женщин, которые с обыденным раздражением пытались стереть с себя кровь и сперму кусками своих жреческих одежд. Они тихо переговаривались, хихикали, отдавали приказы «черным». Можно было подумать, глядя на них (если не замечать всей этой крови, конечно), что девушки выбрались на экзотическую морскую прогулку, но уже замерзли и подумывают вернуться домой.

Атлеты-прислужники подали хозяйкам теплые плащи из мягкой шерсти, в которые те с удовольствием закутались.

– Жертва принесена, – громко сказала София. – Поворачивайте к берегу!

В окружающей тишине ее голос разнесся над водой, как раскат грома.

Если бы Стилетто не боялся себя выдать и оказаться там же, где и все «жертвы Гекате», он бы прыгнул со своего утеса в воду, доплыл до плота, а забравшись на него, тряс каждую Царицу до тех пор, пока бы у них не сломались шеи. Тряс бы и спрашивал:

– Какого черта здесь произошло?!

Даже если бы эти бедолаги, которые пошли на дно с камнями на ногах, были распоследними мерзкими извращенцами, такой участи они не заслужили. Да весь этот проклятый остров был создан для извращенцев и психов! Так чем именно эти провинились?

А в то, что владычицы острова на самом деле поклоняются Гекате, мужчина не верил ни единой секунды. Старые боги ушли слишком давно и слишком плотно обосновались в мифах и сказках, чтобы вызвать свой замшелый культ к жизни. Они хороши для театральных постановок, но не для настоящих жертвоприношений. Так зачем? Зачем это бессмысленное зверство?

Не находя ответа, Стилетто смотрел вслед плоту, который уже успел развернуться и плыл назад, к берегу. Единственный глаз грека лихорадочно блестел, а губы сжались в жесткую линию. Нет, он не напрасно приехал на Стили. И если раньше сомнения еще иногда его посещали, то теперь они развеялись окончательно.

Плот скрылся из поля зрения, и ночь снова стала такой же беспросветно черной, какой была с самого начала. Непрошеного зрителя никто не заметил. Это было хорошо. София так ничего из него и не выбила, так что царицы до сих пор и не знают, кто такой Стилетто, откуда и чего хочет. А их незнание играет против них. И это тоже замечательно. Мужчина скривил рот в хищной ухмылке и потер повязку на глазу.

До рассвета оставалось уже недолго, так что рисковать и переломать в темноте руки-ноги не стоило. Глубоко вздохнув, он облокотился о валун, служивший раньше укрытием, и стал ждать. Скоро взойдет солнце, и кошмар сегодняшней ночи останется в прошлом. Но «в прошлом» не значит «забудется».

Жаркий, изнурительный день на острове сменялся бархатным вечером, затем приходила прохладная, благодатная ночь, со своими загадками и искушениями, но и ее вскоре пронзало золотыми стрелами солнечных лучей и прогоняло прочь румяное, свежее утро. И так день за днем, снова и снова. Но глубоко под скалистой поверхностью Стили существовало место, где никогда ничего не менялось. Наверху нещадно палило солнце, хлестали ливни, грозно бушевали штормы и ураганы, разбивались сердца и тела содрогались от бесконечного наслаждения, но в «Camera obscura», как называла этот изощренный пыточный инструмент его создательница, великолепная Галатея, всегда царили темнота и безмолвие.

Сегодняшняя ночь принадлежала ей. Она спускалась все ниже и ниже в подземелья, раскинувшиеся глубоко в недрах острова, словно лабиринт, таящий загадочные сокровища и монстров, способных лишить рассудка и даже жизни тех, кто отважился на эти сокровища покуситься. Но иногда монстры имеют весьма соблазнительную внешность.

Галатея спускалась по гулким каменным лестницам, изо всех сил стараясь не торопиться. Но, несмотря на всю ее стать и достоинство, детское нетерпение поскорее поиграть с новой игрушкой пересиливало все остальное, и она пускалась вперед через две ступеньки, придерживая рукой спелые груди, свободно колыхающиеся под тонкой шелковой блузой. Она свернула в очередной узкий, выстланный коврами проход и вышла в небольшую, освещенную пляшущими огнями факелов комнату охраны. Троица бестий-телохранительниц, одетых лишь в тонкие черные полоски кожи, при виде госпожи подскочили со своих мест, встали навытяжку, заложив руки за спину и выпятив вперед грудь. Но Галатея, не замечая их юных упругих прелестей, уверенно прошагала в дальний угол, где мерцали мертвенно-голубым светом экраны слежения. Царица наклонилась, с жадным интересом вглядываясь в изображения, которые транслировали с разных точек восемь камер ночного видения, расположенных в «Черной комнате». На всех восьми мониторах, обхватив чернявую голову руками и прижав колени к груди, лежал обнаженный мускулистый мужчина, покрытый сплошной затейливой татуировкой. Он застыл неподвижным светлым пятном среди кромешно черного войлока, покрывавшего пол, потолок и стены камеры, мягким, поглощающим все звуки и запахи коконом. Рядом виднелась вмурованная в пол жестяная миска с водой и такая же миска, вокруг которой были рассыпаны сухие гранулы, напоминающие собачий корм. Галатея удовлетворенно улыбнулась. Теперь он готов окончательно. Не отпуская улыбки с полных чувственных губ, она разогнулась и легким движением стянула через голову блузу, заставив свою роскошную грудь упруго качнуться. Затем она шагнула вперед, оставив на полу длинную юбку, и требовательно протянула руку одной из телохранительниц. Та, робко отводя глаза и густо краснея от возбуждения при виде зрелой, пленительной красоты своей госпожи, подала ей прибор ночного видения. Галатея не глядя взяла прибор и, привычным движением откинув волосы, закрыла свой насмешливый фиолетовый взгляд темными вытянутыми окулярами. Покачивая широкими бедрами и улыбаясь своим мыслям, она скрылась в темнеющем проеме шлюза. Две бестии бесшумно захлопнули дверь у нее за спиной и встали на страже по сторонам от проема, готовые немедленно броситься на помощь госпоже, если что-то пойдет не так, а третья вернулась на свой пост возле мерцающих мониторов. Вскоре в объектив камер попала еще одна фигура – обнаженная высокая женщина в приборе ночного видения.

Стилетто проснулся и открыл воспаленный глаз, но ничего не изменилось. Он поморгал, болезненно поморщившись. Вокруг по-прежнему был лишь беспросветный мрак. Но он знал, он чувствовал – ОНА вернулась. Вернулась, чтобы снова ласкать и мучить его. Сколько он уже провел времени в этой мягкой черной утробе? Неделю? День? Год? Всю жизнь? Первое время Стилетто на ощупь обследовал камеру, в которую был заточен, но везде, где бы он ни пытался нащупать щелку или неровность, указывающие на потайную дверь, он ощущал под пальцами совершенно однородную мягкую войлочную стену, плавно переходящую в пол и потолок. На полу была намертво вмонтирована железная миска с водой, а рядом сухие гранулы, совершенно лишенные вкуса и запаха. Пленник сунул пару гранул в рот и попытался прожевать, но почти сразу решил, что вряд ли когда-нибудь настолько проголодается, чтобы есть такое.