В самом деле.

Время от времени захожу я в наши книжные. Больше по привычке школьных лет. Как захожу, так и выхожу, обыкновенно без книг. В школьном детстве денег было мало, сейчас книг. С каждым годом их, книг, на полках магазинов всё меньше и меньше. Не доходят они до полок, книги. За границей книжные магазины – край, напоминающий Рай. Дорого, правда, но кто сказал, что в Раю всё бесплатно? Скушаешь ли яблочко, стащишь ли книгу – и «позвольте вам выйти вон!» под конвоем архангела с дубинкой.

Из поездок я привожу немало книг. Столько, сколько можно взять в самолёт. В основном по медицине. Себе и девочкам, а потом, по прочтении, лишние экземпляры на кафедры раздаем. Но… Но профессорско-преподавательский состав у нас языками владеет слабо. Теперь-то получше, а прежде само желание изучить немецкий или английский язык могло вызвать упреки в преклонении перед Западом. Перед засранцами-иностранцами. Слушать передачи западных стран однозначно не поощрялось. Впрочем, прямо и не запрещалось, и потому радиоприемники с коротковолновыми диапазонами продавались и продаются свободно. Покупай, владей, слушай! На русском языке мы вражьи голоса глушим, а на их собственном – пусть клевещут. Всё равно никто не поймёт.

Сейчас иначе. Сейчас мирное сосуществование. Сейчас наши врачи, наряду с инженерами, военными советниками и прочими специалистами, востребованы везде. Особенно в Африке. Африка же – это английский язык. Вот и учим «Май нейм из Васья».

– Составим список того, что можно и нужно выписать, – предложила Надежда. – Стандартный, – и она как на духу назвала дюжину журналов. На двести сорок восемь рублей за годовую подписку. Вот так, экспромтом, без подготовки.

– Следовательно, на сто библиотек понадобится двадцать четыре тысячи восемьсот рублей, – посчитала Ольга.

Сговорились.

– Двадцать пять тысяч… – начал было я.

– Погоди, Чижик, погоди. Почему именно ты? Нет, ты, конечно, поучаствуешь, и хорошо поучаствуешь, но это – общекомсомольское дело. Ты знаешь, сколько в нашей области комсомольцев? Школьников убёрем, у школьников нет собственного дохода. Студентов – тут сложнее. По мере возможности. Не все же работают в сельхозотрядах. И, наконец, полноценные работники. Колхозники, токари, водители, учителя, милиционеры. Так вот, если каждый отдаст полтинник – пятьдесят копеек, Чижик, пятьдесят копеек один раз в год, – то программа «Журналы – библиотекам» будет выполнена и перевыполнена.

– Вы что, полтинники собирать будете по всей области?

– Узко мыслишь, Чижик. Жизнь шире шахматной доски. Это дело поручим комсомольским организациям – на производстве, в институтах, везде. И пусть они в своем коллективе собирают полтинники или рубли – и выписывают. В библиотеки. А можно и себе, на организацию, – сказала Ольга. – На организацию лимитов нет, можно хоть «Поиск» выписать.

– Тут не только в деньгах дело, Чижик. Тут дело в психологии. Отдал человек полтинник – и ему, глядишь, захочется почитать журнал. Ведь уплачено же – продолжила Надежда.

– А если и не дал полтинник, от скупости, или обстоятельства совсем уж сложные, то почитать на дармовщинку захочется и подавно – как рвут мальчишки в чужом саду зеленые мелкие яблоки. Потому что дармовщинка – добавила Ольга.

– Конечно, не все станут читать эти журналы, даже не половина. Но сколько-то станет. А нам каждый человек и дорог, и интересен, – заключила Надежда.

– Согласен, – мысль о том, что мне эти двадцать пять тысяч расхода не придётся брать на себя целиком, порадовала. Инстинкт – беречь деньги, инстинкт. Пережиток сотен поколений, живших в условиях эксплуатации человека человеком. – Но не работаете ли вы на конкурентов, на ту же «Степь», на другие журналы?

– Нашему «Поиску» не «Степь» страшна, не «Новый мир», не «Юность» даже. Нашему «Поиску» страшно отсутствие привычки читать.

– И где ты, Чижик, видел в «Новом мире» Сименона? А у нас – есть, – и Ольга достала из портфеля новенький номер «Поиска». Ноябрьский. Пахнущий таинственно и заманчиво типографской краской.

Я потянулся за журналом.

– Погоди, погоди, – Ольга отвела руку. – Сначала закончим с раздачей слонов.

– Каких слонов? Ах, этих…

– Именно. Журналы для библиотек и для трудовых коллективов – дело общекомсомольское, и комсомол с этим справится.

– Завтра же в обком комсомола пойдём, – добавила Надежда.

– А потом, уже на будущий год, и к Тяжельникову. Во всесоюзном, так сказать, масштабе. Движение «Комсомольская библиотека». Ведь смотри, сейчас даже мода пошла – книги покупать, ставить на полку и любоваться. «Не шарь по полкам жадным взглядом, здесь книги не даются на дом, лишь безнадежный идиот знакомым книжки раздаёт».

Я оглянулся. У меня – два книжных шкафа, от дедушки остались. Но книг мало: большую часть дедушка отдал в библиотеку. Для себя я кое-что прикупаю: альбомы по искусству, опять же медицинские книги, и кое-что из литературы. «Швейк», двухтомник Гоголя, томик Тургенева… Самая крупная покупка – Большая Советская Энциклопедия, синяя, второе издание. Для общего развития. Сегодня на повестке для третье издание, красное, но мне и синего довольно.

– Нет, на твою энциклопедию никто не покушается. Но придётся тебе обзавестись разными книгами посовременнее. И под телекамеры передать их в библиотеку. Личным примером воодушевить! Ты сравни жизнь книги библиотечной и книги домашней. Библиотечную прочтут сто человек! Двести! А у людей на полках за стеклом книга, конечно, новенькая, чистенькая – но бесполезная.

Тут я согласен. Хорошая библиотечная книга узнается сразу. По зачитанности.

– На постановку я не согласен. Нехорошо это.

– Почему постановку? Ты купишь книги, ты их и сдашь. Всё по правде!

– Да где же я их куплю?

– Постараешься, сумеешь, найдёшь. Ты недооцениваешь свою популярность. Просите и обрящете.

– Хорошо, сделаю.

В самом деле, не проблема. Дам сеансы в издательствах. Или для работников торговли. Да просто попрошу, язык, чай, не отсохнет. Но, скорее всего, потрачу сотню-другую чеков той самой категории «Д», чтобы не хлопотать. Самое простое решение.

И я потянулся за свежим «Поиском».

Ольга дала журнал. Потом снова заглянула в портфель.

– Вот, почитай, – она вытащила папку.

– Что это?

– Повесть. Небольшая.

– Кто написал?

– Мозес. Джошуа Мозес, – и Пантера с Лисой опять переглянулись.

Я взял папку, раскрыл. Сотня машинописных страниц, не такая уж маленькая рукопись.

«Тайна плантатора Иглесиса».

Глава 15

10 ноября 1976 года, среда

Чижик и Перелётная Птица

– Аркадьев уезжает, – сказала Ольга.

– Знаю двух Аркадьевых, старого и молодого. Скучать не буду ни о ком.

– Молодой!

Старый Аркадьев – профессор, молодой – доцент. Оба преподают на кафедре общественных наук нашего института. Династия, да. Но если среди сталеваров, хлопкоробов или животноводов трудовые династии приветствуются, то в науке не всё так просто. Никто не