– Он был в Антарктиде, – пытается воззвать к моему разуму Эмбер, – где зима никогда не кончается. Он мог бы жить там вечно, если бы захотел.

– Но он этого не сделал! Он пробыл там всего триста лет. Неужели ты правда думаешь, что до этого он сто лет выживал в одиночку? – Никто не произносит ни слова. – В прошлом Времена года могли существовать вне лей-линий. Сосуществовать. Профессор Лайон сам рассказал мне об этом. Он был там. И жил в эпоху, когда стазисных камер еще не было. Как не было ни рейтинговых систем, ни Зачисток, – увещеваю я Поппи. – И отдельных общежитий для Времен года тоже. Лайон установил собственные правила, и мы тоже можем это сделать.

Эмбер поднимает на меня глаза. Комната пахнет землей, как и содержимое ящиков, наваленных высокими грудами по обе стороны от нас. Еще здесь ощущается запах корнеплодов и картофеля, осени и зимы. И, возможно, едва уловимый аромат надежды.

Вуди первым нарушает молчание:

– Как ты собрался выжить вне лей-линий? Нужны же стазисные камеры для подзарядки.

– Они бы нам не понадобились, если бы мы никогда не перегорали. Слышали когда-нибудь о вторичных элементах?

Я разворачиваю свой набросок. Вуди выступает вперед и берет его у меня из рук, прежде чем Эмбер успевает его остановить.

– Да это же аккумуляторная батарея, – говорит Вуди, изучая рисунок. – Но как же так?

– Я думаю, что раньше Времена года работали вместе, – объясняю я. – Парами. Возможно, даже группами. Я точно не знаю как, но у меня есть теория, что полярности между нами и нашими связями с лей-линиями образуют цепь. Когда мы с Эмбер сражаемся, возникающая между нами химическая реакция вызывает разряд энергии каждый раз, когда мы касаемся друг друга. В конце ее сезона она слабее меня и, значит, отрицательно заряжена. Она принимает на себя мой положительный заряд всякий раз, как мы контактируем. Но эта энергия ее не питает. Он течет через нее к следующей точке вдоль контура – в лей-линию, забирая с собой последние остатки ее силы, пока она не сгорает дотла.

– Севшая батарейка, – говорит Вуди, передавая рисунок Эмбер.

– Именно. – Я выдыхаю. Поппи наклоняется, неохотно заглядывая Эмбер через плечо. – Если мы исключим лей-линию, то замкнем цепь. Наши тела будут перенаправять свои заряды друг к другу, создавая круговой поток. По мере того как одно Время года усиливается, оно заряжает другое, пока в конце концов не наступит равновесие.

– Но как? – спрашивает Вуди.

– Постоянный контакт между полярностями. – Я ловлю на себе их непонимающие взгляды. – Нужно обнимать друг друга.

У Эмбер отвисает челюсть. Она отворачивается, лицо ее пылает.

– Откуда ты вообще знаешь, как это работает? – вопрошает Поппи.

– На прошлой неделе мы с Эмбер зарядили друг друга во время тренировки.

– Примерно на две секунды! – говорит она, скрещивая руки на груди.

– У Джека и Флёр это тоже сработало, – добавляет Чилл. – Их передатчики быть выключены. Она поддерживала в Джеке жизнь ровно столько, чтобы я смог его найти и перенаправить домой. Единственная причина, по которой он не рассеялся в воздухе, в том, что она не отпускала его.

Бледнея, Поппи обхватывает себя руками и оседает на ящик. Она наконец получила ответы на свои вопросы о том, что случилось с передатчиками на горе, но болезненное выражение ее лица красноречиво свидетельствует, что предпочла бы этого не знать.

– А как тогда ты объяснишь запрет на поцелуи? – спрашивает Эмбер и тут же жалеет об этом, видя, что привлекла к себе всеобщее внимание.

– И об этом я тоже думал. – Мои щеки вспыхивают огнем, когда все поворачиваются ко мне, удивленно поднимая брови. – Я считаю, что поцелуй действует как катализатор. Он ускоряет химическую реакцию…

– Создавая путь наименьшего сопротивления, до того как более слабое из Времен года не закоротит, – добавляет Чилл.

Вуди кивает.

– Значит, пока нет поцелуев, все пребывают в состоянии равновесия.

– Нет! – в унисон восклицаем мы с Эмбер. Наши взгляды встречаются, и я заканчиваю мысль: – Как только мы замкнем контур, то сможем уравновесить нагрузку. До тех пор, пока мы уравновешены, никого не замкнет накоротко.

– Значит, находясь в паре с другим Временем года, обладающим отличной от вашей силой, вы можете уравновесить друг друга, – подытоживает начавший понимать Вуди. – Тогда вы получите возможность свободно передвигаться, не нарушая погоды и не причиняя вреда друг другу.

– Вот почему Стражи могут ходить где угодно, не будучи замеченными, – поясняю я. – Они обладают силой всех четырех Времен года. Их магия уравновешена по своей природе.

– На случай, если ты забыл, напомню, они устроены подобным образом не просто так, – говорит Эмбер, – а чтобы им было легче охотиться на нас. Нам ни за что не позволят просто взять и исчезнуть.

– Нас всего четверо, – резонно замечаю я, – а в мире сотни регионов. Мы – бесконечно малые величины, всего лишь точки на радарной карте. Любое наше воздействие будет ограничено радиусом в несколько сотен миль от того места, где мы находимся. Поэтому мы продолжим движение, не задерживаясь в одном месте на срок, достаточно долгий, чтобы нанести реальный ущерб. Через некоторое время наши преследователи сдадутся и перестанут нас искать. Мы могли бы спрятаться где угодно.

– Это прекрасно для вас, Времен года, но как насчет нас? – С покрасневшими от гнева щеками Поппи отталкивается от ящика. – Ваша магия исходит от Геи. Она передала ее вам, и с тех пор эта магия пребывает внутри вас, поэтому ее нетрудно украсть, – говорит она, добавляя воровство к списку наших прегрешений. – Но что случится там с нами?

– Поппи права, – подхватывает Чилл. – У кураторов нет собственной магии. Кронос контролирует наше бессмертие, но считает его большой привилегией за выполнение нашей работы. Если нам посчастливится отсюда выбраться, мы должны исходить из того, что будем стареть с нормальной скоростью, как и Лайон. Как все вышедшие на пенсию сотрудники и преподаватели. – Чилл с Поппи обмениваются серьезными взглядами.

Отрицательно качая головой, Эмбер тянет Вуди за руку и отступает с ним к двери.

– Нет. Ни в коем случае. На нас не рассчитывай.

Но Вуди упирается. Он ловит мой взгляд, и в его глазах пылает страсть.

– Я хочу пойти с тобой.

Эмбер изумленно смотрит на него.

– Ты же слышал, что сказал Чилл! Неизвестно, сколько времени тебе там будет отведено. Тебя может сбить автобус, или грабитель нападет, или ты умрешь от гриппа! – Она поднимает руку, давая понять, что разговор окончен. – Нет! Это я отправлюсь в большой опасный мир, а ты останешься здесь, в безопасности, и сможешь позаботиться обо мне.

Вуди поворачивается к ней.

– Может, ты хоть раз в жизни перестанешь думать о себе?