Я влезла в машину и набрала номер Дины, завистливой подружкипогибшей Нади Колпаковой.

– Слушаю, – недовольно ответила та сонным голосом.

– Простите, я разбудила вас?

– Чего уж теперь, когда из кровати вытащили, – протянулаДина.

Ну, если она, имея троих детей и мужа-алкоголика, встаеткаждый день, когда другие садятся обедать, то ничего удивительного в ее нищемположении нет.

– Что надо? – сердилась Дина. – Вы кто?

– Меня зовут Дарья, я приносила вам деньги от Нади, ну мыеще встречались в кафе, ели пирожки, пирожные…

– И чего?

– Дина, хотите получить сто долларов?

– Дурак откажется.

– Тогда давайте встретимся.

– А что надо делать за такие деньжонки? – насторожилась она.

– Ничего особенного.

– Именно?

– Просто поговорить, ответить на вопросы.

– Какие?

– О Наде Колпаковой и ее брате Алеше.

– Ну-у, – протянула Дина, – это я могу. Хотя об Алешке лучшеханурика расспрашивать.

– Кого?

– Муженька моего, Олега, он с ним дружил, прямо не разлейвода были!

– Олег дома?

Дина хмыкнула:

– И да, и нет. Спит, он пьяный. Так что тело присутствует,ну а сознание не знаю где. Вчера пос­ледние сто рублей на водку утянул, вашибаксы очень даже кстати придутся. Давайте, приезжайте. Ломакинский проезд, домдевять.

Без всяких приключений я добралась до нужного дома,обнаружила на первом этаже большой магазин и, вспомнив, с какой жадностью Динапоглощала выпечку, купила пирожные и булочки.

Жилище Дины знавало лучшие времена, когда-то это явно былашикарно отделанная квартира. Впрочем, кое-какие остатки былой роскошисохранились и поныне. В холле, большом, просторном, стояла антикварная вешалкаиз темного дуба с латунными крючками, а на кухне красовался дорогущий гарнитур.Но окно в ней, похоже, не мыли несколько лет, занавески, сшитые из хорошей,качественной ткани, выглядели грязными, и было в «пищеблоке» пустовато. Избытовой техники имелся только холодильник. Ни тостера, ни СВЧ-печки, ни телевизора.Хотя последний здесь явно был еще недавно. У одной стены стоял специальныйстолик, торчал штекер антенны и лежал пульт. Грязь тут царила немыслимая.Линолеум под столом серый, но возле плиты выглядел словно асфальт. В мойкегромоздилась гора, состоящая из кастрюль, сковородок и тарелок. Похоже, посудутут не мыли неделю, а может, и больше. Совершенно вольготно ощущали себятараканы. Парочка усатых приятелей рыскала по плите, еще пяток их «коллег»нагло бродили по мойке.

Я оглядела это безобразие, осторожно поставила на столкоробки с пирожными и поинтересовалась:

– А где ваши дети? Привезла им сладкое.

– Они на пятидневке, – отмахнулась Дина, – в круглосуточномсадике.

– Но сегодня суббота!

– Ну и что? – пожала плечами добрая мамаша. – Их можно незабирать.

Садик? Да это интернат! Очевидно, на моем лице отразились несамые добрые чувства, потому что Дина сказала:

– Зачем их брать? Что дома хорошего? Вон, даже хлеба и тогонет, голова вспухает от мыслей, где деньги взять, чтоб им кашу сварить, а всадике четыре раза покормят, спать уложат, да еще и позанимаются. Я не могу ихучить, нервная вся стала из-за мужниного пьянства, дерганая, нет, детям покалучше не дома. У других бабушки, дедушки есть, а у нас никого, помощи ждатьнеоткуда…

Она начала всхлипывать, теребя край грязной клеенки.

– А где же вы вообще средства берете? Вы работаете?

– Олег ходит на службу.

– Куда?

– Снег чистить, дворником нанялся.

– А вы?

– Я?!

– Вы.

– Интересное дело, – возмутилась Дина, – кто-то же должен задомом следить и детей воспитывать. Трое все-таки на руках. Только крутись.Стирай, убирай, готовь, о какой работе может идти речь?

Я подавила возглас негодования. С такой лентяйкой встречаюсьвпервые. Дома нет ни копейки, а она дрыхнет до часу дня по уши в грязи. Нет бывскочить пораньше, прибрать, все помыть – и на службу. Все это неправда, что вМоскве невозможно найти работу. Да, синекура, где платят доллары и при этом незаставляют особо ломаться, никому особо не светит. Но, если нужда схватила загорло, согласишься на любое предложение. На дверях супермаркета, где только чтоя покупала сладости, висит огромное объявление: «Нужна уборщица». Кстати,поломойка требовалась и в булочной, которая расположена дверь в дверь сунивермагом. Но Дине неохота бегать с ведром и тряпкой, намного комфортнейбрать деньги «в долг» у сердобольных знакомых и стонать о тяжелой доле женыалкоголика.

– Больная я вся, – хныкала Дина, – желудок ноет, печеньподводит. Доктор говорит – невроз. Лечиться мне надо, требуется отдых на море,хорошее питание, ну фрукты там, витамины и, естественно, положительные эмоции,а где их взять?

Я сидела, плотно сцепив зубы. Молчи, Дарья, молчи, тебенужно расположить к себе эту противную бабу, иначе она не пойдет на контакт. Нос языка были готовы сорваться злые слова.

– Где прикажете взять радость? – окончательно распалиласьДина и резко встала.

Обдав меня запахом немытого тела и грязных волос, она широкораспахнула дверь в одну из комнат:

– Вот, любуйтесь.

Я перевела взгляд в открывшееся помещение. В большой спальнебыло пусто. Ни стола, ни стульев, ни кровати. На полу валялся обтрепанныйматрас, где без простыни, подушки и одеяла лежал довольно молодой человек врваных джинсах и изношенном свитере.

– Смотрите, – торжествующе сказала Дина, – моя основнаярадость, супруг и опора, третье плечо, Олег Рогов собственной персоной. Спитсебе и в ус не дует, а жена ломайся целый день, топчи ноги.

Мужик внезапно издал тихий стон, я встала, подошла к ложу инагнулась. Парень не спал, ему было дико плохо. Бледную кожу, липкую на ощупь,покрывали капли пота, тело время от времени сотрясала крупная дрожь, междуполуприкрытыми веками виднелась белая полоска, изредка из груди несчастноговылетал звук, похожий на вой.