как будто мой друг обладает даром к телекинезу и именно им выталкивает ее за дверь.

— Дэймон? — встревоженно спрашиваю я.

— Ты еще с ним познакомишься, — Джо морщится как от сильного приступа мигрени, — и это тот момент, когда лучше позже. Держи. Это теоретический тест на знание техники безопасности при контакте с демонами. Заполни его пока, а мне нужно отойти.

Джо исчезает. А я вздыхаю и пересаживаюсь ближе к его столу, придвигаю к себе листы бумаги с вопросами. Тест на знание техники безопасности при контакте с демонами ужасно нудный. И нет, тут нет вариантов ответа, есть пустые строчки, в которые надо ответ вписать.

Впрочем, долго мне поколдовать над тестом тоже не удается. Дверь за моей спиной распахивается с таким грохотом, что я оказываюсь на ногах быстрее, чем успеваю подумать.

Вот просто раз — и я уже прыгнула за стол, два — и в ладонях теплая рукоять клинка души. Уши будто забило плотной ватой из-за вскипевшего в крови адреналина.

Там, у двери, прижимаясь к ней спиной и явно напрягая мышцы, чтобы эту дверь удержать в закрытом состоянии, стоит высокий парень с коротким хвостиком темных волос. Костистый, невысокий, с темными рожками на голове. Черт, а рога-то не бесовские. Скорее инкубьи, но до них он все-таки, кажется, еще не дотянул. Выражение на лице какое-то хищное, почти агрессивное.

Стоит, смотрит на меня, шарит ладонью по двери, будто пытаясь… найти ключ в замке. Это я понимаю, когда он все-таки находит. Поворачивает, запирая дверь. И на его лице в этот момент расцветает какая-то неприятная улыбка.

— Привет, ты Дэймон? — осторожно спрашиваю я. Может, все-таки удастся вступить с ним в диалог? С Генри же получилось. И он что, получается, ускользнул от Джона? Смог вывернуться из-под экзорцизма?

— Угадала, — скалится демон, и в это время щелкает запираясь замок, — а ты — мой завтрак?

Ответить я не успеваю. Демон бросается на меня.

Нет никакой осознанности — есть только рефлексы, вбитые мне терпеливым великомучеником Джоном Миллером, который явно обожал совершенно невыполнимые миссии, раз уж взялся обучать меня фехтованию.

Я ухожу с линии броска демона влево, вскидывая клинок повыше. Одна ладонь у меня свободна, выброшена вперед, будто щит — её окутывает святой огонь. Да, его призыв вот так, на постоянной основе — он вымотает меня довольно быстро, но все же именно святой огонь сейчас рябит в глаза демону и слепит его, не давая броситься на меня прям сразу. Он дергается. Переступает в одну сторону, в другую — но и я не даю слабины.

По своей форме клинок воли часто напоминает катану. И по идее, мы должны уметь трансформировать эти клинки под себя, некоторые даже выпендриваются — придумывая себе всякие зубчатые края или превращая их в некие подобия секир, но я особо не мудрю. Мне и обычной простой катаны более чем достаточно. Она очень длинная, и очень удобная. Зачем премудрости?

— Убери эту зубочистку, вишенка, а не то еще сама поранишься, — Дэймон ядовито косится на мой клинок.

Я не хочу с ним болтать. Именно когда ты болтаешь — ты отвлекаешься от противника.

Я перехватываю клинок обратным, оборонным хватом, и заставляю защитный белый огонь соскользнуть на лезвие. Нужно поторопиться, потому что вес клинка в таком случае я тяну не очень долго.

— Ну ладно, — ухмыляется Дэймон и разминает шею, похрустывая позвонками в ней, — давай потанцуем, вишенка. Раз уж ты приглашаешь.

Его кожа покрывается серой чешуей. Надо же, а я думала, что у всех демонов чешуя черная, как у Генри.

В борьбе с демоном бесполезно рассчитывать на то, что ты долго вытянешь в обороне. Ведь даже бес — он априори сильнее обычного рядового лимбийца. Но у нас — клинки воли, у нас — ослепляющее защитное пламя, а еще — у нас крылья. Правда… Что толку мне от крыльев в этом замкнутом пространстве?

Бросок вперед я делаю первой. Фальшивый, обманчивый бросок, чтобы демон мазнул тяжелой когтистой лапой, а я скользнула под ней, и одним только тяжелым ударом плашмя поперек спины сбила его с ног.

Как? Вообще-то клинок воли — штука тяжелая. А окутанный святым огнем… Короче, если объяснять метафорами — Дэймон сейчас чувствует себя как человек, которому об спину сломали стул. И он теряет равновесие…

А я — я падаю сверху. Прижимаю Дэймона к полу, наваливаюсь всем телом, вдавливаю клинок в темную чешую на его загривке.

Экзорцизм я читать ненавижу на самом деле. И мало кто любит. Экзорцисты — вообще в основном серафимы, которые уже отработали свои кредитные задолженности. И им не прилетает эха. Вот этой тошноты и дурноты, что накатывает на меня с каждым сказанным мной словом.

Но у меня нет выбора. Именно здесь, именно сейчас — я не могу позволить себе риск. Я не могу вот так взять и выбыть из строя на несколько дней, если меня отравит и истощит еще один демон. Я и так не сказать, что свечусь бодростью и силой после всего того, что мне досталось за последние дни, да еще и в сочетании с постной диетой. И сегодня — я как никогда сосредоточена и начинаю читать экзорцизм прямо сразу. Никаким сомнениям я себя отвлечь не позволяю.

Я должна заботиться о своей безопасности. Сейчас от меня зависит одно несносное рыжее чудовище, и ничего хорошего не будет, если я отправлюсь в Лазарет, вместо того чтобы получить наряд на смену.

Так что… Прости, Дэймон, ничего личного, но ты это заслужил. Каждое слово этого увещевания. Хотя — мне на самом деле очень жаль… Очень!

На самом деле — есть еще одна причина, кроме эха, из-за которой я ненавижу экзорцизмы.

У них очень выраженный болевой эффект. Болевой для демонов.

То есть мне — просто дурно и тошно, а вот Дэймону…

Дэймону сейчас совсем не сладко.

Он из низших демонов, которые очень уязвимы к экзорцизмам. Его пронимает с первых слов. И я ощущаю, вижу, слышу — все говорит о его боли, каждая мелкая судорога в его теле, каждый удар раскрытой, уже некогтистой ладонью по полу, каждый глухой стон, который рвется из его рта, даже с учетом, что он все-таки пытается их подавить.

Я даже не представляю, это же насколько ему больно… Мне даже приходится зажмуриться, чтобы не видеть этого всего. Жаль — уши не закроешь.

И голос