том самом кабинете — точнее небольшой местной кухоньке, насквозь пропахшей кофе и табаком, в которой демоны явно коротают свободное время, на узеньком полосатом диванчике, вытянув ноги и пялясь в потолок, сидит мой «хороший» знакомец.

Дэймон.

Смотрит он на меня отнюдь не дружелюбно. Ну, спасибо, хоть в этот раз не пытается меня сожрать.

— Ты чего тут забыла, святоша?

Я оглядываю комнатку, в тщетной надежде, что я кого-то не заметила и сейчас откуда-нибудь из-за шкафа выйдет какой-нибудь другой демон. Лучше — нормальный бес. Адекватный. Держащий себя в руках. Не этот, почти инкуб, который пытался меня сожрать.

Ага, сейчас. Мне ж нельзя, чтоб было как у людей.

Ладонь Дэймона падает перед моим носом на косяк, шкрябает по нему длинными когтями. Быстрый…

— Так ты меня лучше видишь? — рычит он агрессивно. — Я спрашиваю, что тебе тут нужно, серафимья подстилка?

А вот это оскорбление уже перебор. Настолько перебор, что я едва удерживаюсь от того, чтобы не влепить пощечину этому слишком оборзевшему демону. Одно-единственное меня от этого удерживает — предостережения Генри.

Не хочешь драки с демоном — избегай причинять ему боль. Окей.

Значит, я просто уйду. Посижу у Эммы, возможно, явится свободная ищейка.

Разворачиваюсь я довольно быстро, и шагаю было обратно в коридор, но Дэймон сгребает меня за шиворот и дергает обратно. Внутрь кабинета.

Хоп, и я оказываюсь на том самом диване, на котором он сидел. Плюхаться на него с размаху оказывается даже больно слегка. Я локоть ушибла.

Наряд на сбор души в смертном Лондоне самым наглым образом выдирают у меня из рук.

— Тебе нужен ищейка? — Дэймон уставляется на меня удивленно. — Ты что, у нас работаешь, святоша?

Нет, я пока не работаю, и вот это как раз жаль.

— Отдай наряд, — устало требую я, протягивая вперед руку, — у меня нет настроения извиняться перед тобой за экзорцизм. Ты сам на меня напал. И вообще, разве ты не должен быть в изоляторе?

— Я отбрехался, — огрызается демон, — твоему Миллеру несложно наплести с три короба. Что я раскаиваюсь и вот это все. После экзорцизма это даже не идет за вранье.

— В изоляторе тебе было бы лучше, — прохладно замечаю я, — отдай мне наряд, я хочу успеть выйти на смену сегодня.

— Я тоже хочу, — вскидывается Дэймон, — давай так, я пойду с тобой ищейкой.

— Исключено, — я качаю подбородком, — ты непредсказуем и неуправляем, какие тебе выходы в смертный мир?

— Ну да, пайковые бонусы мне ведь не нужны, зачем? — Дэймон скалится. — Хорошо, наверное, быть подружкой серафима, может, мне тоже подкатить к кому-нибудь, чтобы меня кормили на халяву?

— Я ни к кому не подкатывала, — возмущенно вспыхиваю я.

— Ну да, и с Миллером у тебя нет никакой интрижки, и серафимьей кормежкой от тебя за три фута несет совершенно случайно, — Дэймон пренебрежительно дергает плечом, а затем кривляясь кладет мне в руки наряд, демонстративно поправляет помятый уголочек и снова падает на диван, — гуляй, святоша, так и быть.

Бесит. Как же он меня бесит — никаких слов не хватает. Вот так сходу взял и облил грязью. Наряд я складываю, убираю во внутренний карман жилета. Голос Дэймона догоняет меня у самой двери.

— Только ищеек свободных кроме меня все равно нет. И до ночи не будет.

Эти его слова звучат как-то пусто и глухо. Даже по-человечески.

Мои пальцы стискиваются на ручке двери. Других и вправду нет?

— И с чего мне думать, что ты не врешь?

— Ни с чего, — бесстрастно откликается Дэймон, — ни с чего, святоша, не думай. Шуруй, ищи идиота, который согласится выйти с тобой в Лондон. Уверен, сборщица душ из тебя такая же паршивая, как и экзорцистка.

Болевой прием…

— Да, да, ты столько раз запиналась, что под конец я мог тебя с себя сбросить пять раз, — Дэймон язвительно ухмыляется.

— Но не сбросил…

— На Поле мне тогда перехотелось, — Дэймон кривит губы и передергивает плечами, — терпел. Нет, убедительность неплохая, пронимает глубоко, но ты такая тормозная… Я чуть не уснул. Если б можно было уснуть, когда у тебя плавят мозги.

Ну… Это звучит на самом деле убедительней похвалы Джона.

— Ты не будешь на меня бросаться в мире смертных?

Дэймон смотрит на меня как на идиотку.

— Я только после экзорцизма, киса, — говорит, скрещивая руки на груди, — я сейчас настолько похож на человека — самому противно. Так что нет, не буду. В конце концов, твой Миллер за это спустит с меня шкуру, разве нет?

Даже если и да, я не хочу об этом узнавать уже по факту. Не могу себе позволить провести пару недель в Лазарете. Так ведь можно очнуться и узнать, что либо Генри вновь поймали и отправили на поле, либо все, я могу собирать свой узелок в Ад.

Но… Если вдуматься — Дэймону после его обострения паек из амброзии нужен не меньше, чем Генри. Ничто лучше голод демонический и не утоляет. И пусть его ему выдадут. Так, глядишь, и полегчает. Может, и характер перестанет быть таким гадским. Хотя… Это я размечталась…

Если прикинуть — то очень вероятно, что и сорвало его из-за того, что совсем опротивела пресная кормежка. Демоны очень зависят от собственного питания. Но поблажек им и не полагается. Так же как и всем остальным работникам Лимба, пайки из амброзии им полагаются только за работу в смертном мире.

— Ну, пошли, — тихо вздыхаю я, и у Дэймона даже лицо дергается.

— Серьезно? — недоверчиво переспрашивает он. — Ты возьмешь в наряд меня?

Кажется, с его «обаянием» уговорить на сотрудничество ему удавалось далеко не каждого сборщика душ.

— Ну, других же ищеек нет, — я пожимаю плечами, — идем, правда. Оформим на тебя путевку, возьмем пайки и ключи и погнали.

Вот вечно я так. Мало мне своих проблем — надо найти еще одну. Сто первую! Сама на себя не нарадуюсь!

— Ты об этом пожалеешь, — непонятно зачем предупреждает меня Дэймон. Навык дипломатии — грандмастер.

— Я в этом не сомневаюсь, — обреченно откликаюсь я.

11. Сюрпризы бывают рогатые

— Киса, а ты можешь шевелиться побыстрее? Хотелось бы закрыть этот ордер до завтрашнего утра.