королевство, не оставив там ни зернышка, ни курицы, ни барана. Язычники разрушат церкви и монастыри, что с такой любовью строил Гунтрамн. Стоит ли того клятва, данная брату Хильперику?

— Я отведу войска, — хмуро ответил Гунтрамн. — Но, если твои дикари станут разорять мою землю, я ударю тебе в спину, так и знай.

И он резко встал, вскочил на коня и поскакал в свой лагерь. Там его ждал духовник. Король покается, и ему отпустят очередной грех.

Глава 15

Два месяца спустя. Год 6082 от Сотворения Мира (574 год от Р.Х.). Королевство Нейстрия. Окрестности Шартра

Оба войска франкских королей выстроились друг напротив друга. Хильперик согнал на битву всех, кто мог ходить, даже литы стояли на флангах, сжимая дрянные копья побелевшими пальцами. Они, не привычные к битвам, молились всем богам сразу, поминая кто Исиду, кто святого Ремигия. Природные франки, как всегда, заняли центр, и у нейстрийцев в этот раз их было куда больше.

Сигиберт хмуро смотрел на войско перед собой и уже видел то, что сейчас произойдет. Возможно, он победит, но эта победа станет для него очень горькой. Настолько, что лучше бы ее не было. И он с облегчением встретил весть, что брат Хильперик жаждет встречи с ним. Сигиберт не стал ломаться, он согласился сразу.

— Здравствуй брат, — раскинул руки с широкой улыбкой Хильперик. — Рад тебя видеть после стольких лет разлуки.

— Не могу сказать того же, — буркнул Сигиберт, уклоняясь от объятий. — Вина мне налейте!

Они уселись на деревянные чурбаки, а им плеснули в кубки белого из Лаодикеи. Оба короля замолчали, смакуя волшебный напиток, рожденный в горах далекой Фригии.

— Ты знаешь, зачем я тебя позвал, брат? — спросил Хильперик.

— Да потому что в штаны наложил, — понимающе усмехнулся Сигиберт. — Я всегда тебя бил, и сейчас тоже побью.

— Я от хорошей драки никогда не бегал, ты же знаешь, — пожал плечами Хильперик. — Но тут немного другое. Не кажется тебе, что мы совсем разум потеряли? И ты, и я? Ведь скоро от той страны, что мы от отца унаследовали, и не останется ничего. Пепел один на месте городов и сел будет. А вместо людей — голодные волки бегать.

— А не ты ли в этом виноват? — хмыкнул Сигиберт, вливая в себя еще один кубок. — Ты сестру моей жены задушить велел, как свою девку дворовую. Ты чего ожидал? Что я это стерплю?

— Где-то я виноват, а где-то и ты, — не стал сильно спорить Хильперик. — А жена — моя, что хочу с ней, то и делаю. Не тебе мне указывать. Ты, братец, на херувима тоже не сильно похож. Но ты на это с другой стороны посмотри. Вот победишь ты меня. Много у тебя воинов из дружины останется? Да никого, все тут полягут. Кем править будешь? Тюрингами и алеманами? Да не смеши меня. Они тебя сметут завтра же, как только слабость твою почуют.

— Что ты предлагаешь? — мрачно засопел Сигиберт.

— Разойтись миром, — посмотрел ему прямо в глаза Хильперик. — Мы тут тысячи воинов положим, но никто из нас от этого не выиграет. Никто! Кто бы ни победил! Понимаешь?

— Города в Аквитании вернешь? — спросил Сигиберт. — Тур и Пуатье тоже.

— Забирай, — махнул рукой Хильперик. — Что ради мира не сделаешь. Но у меня два условия будет.

— Каких же? — поднял Сигиберт бровь.

— Ты никого в тех городах не тронешь. Они то мне присягали, то тебе. Не их вина, что короли передрались.

— Не трону, — хмыкнул Сигиберт. — Вот бы не подумал, что тебя это озаботит[64]. А второе условие?

— Ты отсюда уйдешь, и твои воины ни одну бабу не тронут, и ни одну деревню не ограбят.

— Хорошо! — кивнул Сигиберт.

— Поклянись! — пристально посмотрел на него Хильперик.

— Клянусь! — поднял руку Сигиберт.

— Тогда и я клянусь, что города отдам и на твои земли больше не пойду, — сказал ему брат.

Они пожали руки.

* * *

И вновь грех третий, нарушение клятвы

Герцог Гунтрамн Бозон хмуро слушал приказ короля. Суровый громила с длинными усами и выбритым затылком был в замешательстве. Они потратили на поход полгода, собирали войска, готовили припасы, оружие, коней. И что? Уйти, и даже не подраться? А добыча как же? Они воинов от хозяйства оторвали, им же теперь платить нужно.

— Государь, — хрипло сказал он. — Воины взбунтуются. Без добычи уходим.

— Я слово дал, Бозон, — ответил ему король. — Хильперик мне без боя города отдает.

— Бунт будет, король, — упрямо заявил герцог.

— Разворачивай войско, — посмотрел ему в глаза Сигиберт. — Мы уходим.

Многоопытный герцог оказался прав. Германцы завопили от возмущения и затрясли оружием. Франки тоже насупились, но пока молчали. У тех дисциплина была на высоте. Но это молчание было недобрым. Король у франков все еще был вождем. А вождь — это победы и добыча. Нет добычи — не нужен такой вождь. И облако людского гнева висело над войском, которое готово было развалиться на глазах и превратиться в толпу разъяренных зверей. Отряды саксов орали в голос, что плевать они хотели на всех королей, какие только есть на свете, и что они люди вольные. Раз они пришли грабить, значит, будут грабить. И никакие франки им не указ. Их поддержали прочие племена, и армия уже была готова разбежаться, как вдруг Сигиберт принял решение. Они уходят домой, но уходят по широкой дуге, через земли, не тронутые войной. Войско взвыло от восторга, и уже утром тысячи бойцов потянулись на север, к окрестностям Парижа. Оттуда они развернутся на восток и пойдут домой, опустошая земли Нейстрии.

Хильперик со стен города с ненавистью и тоской смотрел за реку. Везде, куда ни падал взгляд, поднимались столбы дыма. Он обманул Сигиберта, а Сигиберт обманул его. Войско Нейстрии не выдержало бы натиска, король знал это точно. Крестьяне, что он поставил вторым рядом, только создавали видимость войска. Слишком многих он потерял за эти годы. Орда племен из-за Рейна сокрушила бы его армию, не заметив.

Но ведь Сигиберт дал клятву. Сволочь проклятая! Он отомстит, он обязательно отомстит.

* * *

Год спустя. Год 6083 от Сотворения Мира (575 год от Р.Х.). Королевство Бургундия. Окрестности Орлеана

— Дорогой брат, — раскинул руки Гутрамн.

— И я рад тебя видеть, — обнял его в ответ Хильперик.

Он прибыл на виллу в окрестностях Орлеана, что был владением Бургундии. Хильперик задумал отомстить лживому братцу Сигиберту за разорение своей земли. Десятки деревень были сожжены, тысячи людей погибли, или были уведены в рабство. Сердце требовало мести. Только