– Глупый мальчишка. Ты и ведешь себя как титан, как древнее дитя Создателя, не прилагая усилий хоть что-то понять. Ты безумен! Наслаждаешься своим могуществом, пытаешься всем доказать, что прав и никогда не совершаешь ошибок. Так не бывает, поверь мне! Ты собственными руками уничтожаешь то, что может привести тебя к совершенству, к абсолюту, вечному и непререкаемому воплощению закона! Я могу вывести тебя из лабиринта, в который ты имел неосторожность войти! Я твой единственный шанс на спасение!

– Я просто хочу узнать, кто я.

– Титан! Безмозглый и дикий! – кричал Марак, заглушая вой ветра. – И это твое проклятие, пока ты сам не сможешь понять своего истинного назначения. Ограниченный, самодовольный, наделенный слишком большой сентиментальностью, которая не даст тебе в полной мере восторгаться чистотой и справедливостью закона!

– Всему свое время, Великий. И это не ирония. Я действительно считаю тебя великим в твоем неудержимом стремлении, но время истекло. Ведь ты знал об этом заранее. Жрецы Оракула сказали тебе об этом. Не так ли? И буквы, начертанные на осколках льда, не смогли солгать и в этот раз! И вот явился в твой мир тот, кто привел за собой смерть! Вот я пришел! Смотри! И твоя смерть уже стоит за спиной. Самое забавное в том, что мне не хочется тебя убивать. Да, собственно, я и не буду. Это узор не моей судьбы.

В глазах Марака мелькнуло удивление, он лишь на мгновение задумался, а потом резко развернулся, осененный внезапной догадкой.

Тяжелый кожаный карос Маидума упал на каменные плиты. Взгляд его не выражал ни сожаления, ни сомнения. Уголки рта чуть подернулись в намеке на улыбку, он не стал говорить лишних слов. Бадаян не наслаждался, делал свое дело, как и привык, без эмоций, вершил свою судьбу и предназначение. Боевой посох просвистел в воздухе и просто разорвал хану плечо и грудь. Кровь брызнула на белый бурнус Маидума и тут же расплылась пятнами.

Я успокоил метель. Камни все еще потрескивали от такой резкой смены тепла и холода, на раскаленных плитах возле магического круга шипели, выкипая, огромные лужи.

– Пророчество сбылось! Ведь так? Великий хан Маидум?

– Пожалуй, рано еще называть меня великим, скорее всего, этого титула я еще не достоин.

Скрипнула дверь. В зал вошли слуги, те, что все время были возле меня, но теперь накидки с их лиц исчезли, как и темные туники. Я бы сразу их и не узнал, но снятую одежду они несли в руках, да и степенная походка не изменилась. Осталась все такой же тихой и неторопливой.

– Какие будут приказания, мой господин?

На этот раз они обращались не ко мне, а к новому повелителю. Их лица были так спокойны и сдержанны в эмоциях, что складывалось впечатление, они просто не замечают следов жестокой схватки, которая происходила здесь минуту назад.

Маидум передал слуге окровавленное оружие и стал снимать бурнус, разматывая сложное переплетение шерстяной ткани. Я ожидал увидеть под одеждой крепкое и тренированное тело, но мои ожидания не оправдались. Бадаян не производил впечатления атлета, напротив, он скорее походил на узника, которого долгие месяцы морили голодом. Худое и жилистое тело покрывали мелкие шрамы, иногда уродливые, кое-где почти не заметные. Ни одной свежей царапины на теле не было видно. Все-таки люди пустынь разительным образом отличаются от тех, кто живет в лесах и долинах рек. В них нет той расточительности, что свойственна прочим, живущим на сытых и плодородных землях.

– Первое время будет очень тяжело. Занять место хана не просто, у него было мало союзников, зато много врагов. Сейчас самое спокойное время. Понадобятся годы, чтобы собрать силы для предотвращения возможного нападения. – Маидум немного напрягся, разглядывая кровавое побоище, что простерлось у его ног.

– Кто может напасть на этот город? – спросил я почти отрешенно, увлеченный своими мыслями. – Кто может себе позволить это?

– Твой брат, например, или ты думаешь, Хаттар, что он отказался от безумной идеи, которую вынашивал многие годы?

Я решил было, что Маидум таким образом просит меня помочь ему в этом деле. Даже не просит, а информирует и как бы ставит перед выбором. Понятно, что он готов пойти на множество уступок, лишь бы какое-то время удерживать власть в своих руках. Не было сомнений, что в ближайшие десять лет от города не останется даже развалин, но эти десять лет будут наполнены войнами и смутой, жестокостью и кровью.

– Ты тверд в решении уничтожить храм Оракула?

– Хаттар! Весь мой род погиб, защищая эту проклятую святыню, но не местью я движим, а лишь здравым смыслом. Был некогда великий посвященный, великий жрец, Тотр-Амай, который стал пленником Марака и сгнил в его глубоких подземельях, окруженный печатями злых духов, он и рассказал мне правду о вратах. Он говорил, что сами врата – это лазейка через материю миров. Это черный ход, по которому можно проникнуть куда угодно, минуя стражей пределов. Великий хан использовал врата для того, чтобы утвердить свое могущество во всем создании, и он преуспел в этом гнусном деле, плодя вокруг полчища кровожадных демонов. Стражи уже были готовы пойти войной, но что-то их остановило, так говорил Тотр-Амай.

– Кто такие стражи? – спросил я, не ожидая услышать внятный ответ.

– Отрешенные, такие же, как ты. При нашей первой встрече я подумал, что ты один из них, но сейчас даже не знаю, с кем тебя сравнивать.

– Отрешенные?! Вроде меня?

– Не обижайся. Ты пришелец из другого мира, ты здесь не должен был находиться, а если это не так, то я не знаю, зачем ты здесь. Но уж точно не для того, чтобы устроить этот мелкий переворот. Я бы мог убить хана и сам, только ждал подходящего случая. Он смертный, его тело так же бренно, как и у всех нас. Орнамент твоей судьбы всегда останется для меня загадкой. Тобой правит закон, ты помазанник Создателя. Нам бы не удалось справиться с ханом так быстро и просто, а твоя помощь сохранила многие жизни. В том числе и мою. Я давно попал к хану в немилость. Как бы долго он еще терпел мое недовольство и пошатнувшуюся преданность?

– Значит, и ты не считаешь меня человеком?

– Только не здесь. Когда-то ты был им, но не теперь. Может быть, много столетий назад. Ты даже в пище не нуждаешься. Как можно говорить о тебе как о человеке или хотя бы маге?

– И этот мир не мой?

– Твой, и у твоих ног, целиком и полностью, как, наверное, и все остальные миры творения. Но есть место под звездами, где ты настоящий, где ты становишься сам собой, целым, завершенным, и чтобы попасть туда, тебе необходим храм Оракула! Врата! Думаю, что именно с их помощью ты проник в наш мир. Врата – великий дар!

– Если это произошло однажды, я бы вспомнил. Но мою память словно стерли.

– Мы вернем тебя. Многие из бадаянов проходили вратами. Они знают множество миров и станут твоими проводниками. Через десять месяцев, после того как вы пройдете этим путем, независимо от результата, я уничтожу храм. Иначе Марак вернется и сегодняшний переворот станет бесполезной интрижкой. Впредь Великий не допустит таких ошибок.