глаза и такие же, словно вылинявшие, песочные волосы. Нос прямой, широкий, чуть вздернутые пухлые губы. Из всего 'не-рыбачьего' самым 'не-рыбачьим' был его костюм: в шелках и бархате с набивным узором никто, знаете ли, в соленой воде по горло не балахтается, а, раз уж в ходу сети, нестыковка существенная.

– Мой мальчик, я так ждал! – фальшиво воскликнул 'рыбак' и заключил Ротмунда в объятья крепкие – не вырвешься. Притворщик даже слезу пустил! – Пойдем в дом, не терпится поговорить! Столько лет!..

Дом 'рыбака' изнутри обернулся землянкой, подвалом без окон, где в углу были свалены большие ящики, у стены – подобие топчана, крытого соломой; две доски, на них третья – стол. Сразу за порогом крепкие объятья ослабли, и 'рыбак' отошел на почтительное расстояние.

– Меня зовут Гуго, – вывел он из неловкого замешательства беседу. – Просто Гуго, никаких титулов и фамилий. У нас тут, кроме распоследнего бездомного, все – графья да князья, да и то, если нищего попрошайку отмыть в семи щелоках и два дня на огуречном рассоле в чувства приводить, окажется, что он – никем не признанный виконт или дож…

– Чем обязан? Я вас не знаю! – отрывисто сказал Юлиус, до конца не уверенный.

– Ох уж эта мне людская забывчивость! В печенках сидит! – покачал головой Гуго, показывая почему-то на горло. – А кто-то еще когда-то этого подлеца в мир вывел! Вижу, потуги припомнить не помогают, да оно нам и не слишком надо… Н-да, младший брат, наколол ты дров в северной Лиции, аж до сюда гудит! Чу-чу-чу, ты это брось! – властно повел рукой, заметив, что Ротмунд готов всерьез драться. – Сердце в пятки ушло, никак назад не вернется? Меня, может, ломтиками порежешь? Нет, брат, хватит с тебя и учиненного кавардака в Клане 'Над Лощиной'…

– Кто ты? – вконец потерялся в догадках Ульш.

– Я не глава Клана, а то нафантазируешь тут… Это хотел слышать?

– Да.

– И не из числа Слуг Господа Нашего Вседержителя, – прогнусавил Гуго точь-в-точь голосом Петростасоса.

Граф Ротмунд стряхнул с себя паралич овладевшего было им священного ужаса. Гуго внимательно присматривался к нему.

– Правильно. Не надо передо мной на коленях ползать. Я того не стою. Я-то о тебе все знаю, храбрец-удалец. Садись, история длинная, путанная, передается изустно… А для начала – шлемчик сниму с тебя, неразумный детеныш… Что встрепенулся? Да, прямо с кожей и зубами! Уши, уши береги!

Насколько холодными оставались глаза говорившего, настолько неизменно бесчувственным был его голос, даже шутки звучали угрозой. Юлиус готов был поклясться, что в ответ на протянутые к голове руки шлем поменял форму, скрытые крепления как будто поддались. Гуго скороговоркой произнес длинное слово или даже целую фразу на каком-то сверхсложном языке – и Шлем Вёлунга с легкостью старой шкуры пресмыкающегося чулком слез, освобождая лицо из уже почти привычных тисков.

– Ай, ну ты и красавец, брат! Если собирать по пятаку с рыла за показ – завтра же озолочусь, отниму хлеб у комедиантов и дрессировщиков. Держи свой приз, – отдал Шлем Юлиусу, – я тебе пароль на пергаменте, так и быть, запишу, приклею изнутри – выучишь, чтобы не прирасти к этой шикарной вещице навечно. А сейчас подправим мелкие дефекты…

В противоположном от ящиков углу, присыпанный соломой, находился люк в погреб-ледник. Оттуда, из снега и смерзшейся земли, Гуго достал металлическую флягу объемом в одну пинту, не меньше.

– Пей, ну же! – нетерпеливо потребовал Гуго. – Хуже, чем было и есть, уже точно не будет, не робей!

Ротмунд выпил преподнесенное одним затянувшимся глотком, до дна. Почувствовал себя как-то не так. Заметно лучше.

– Отлично, – подбодрил Гуго, – главное блюдо ты получил, а теперь – сладкое десертное вино.

Не церемонясь и далее, Гуго расковырял, показалось, все тем же, рыбным, ножом вену на тыльной стороне ладони, выжал в пустую флягу порцию своей крови, энергично собирая пальцы в кулак, будто разминаясь перед состязанием. Его кровь походила на древесную смолу, такого же насыщенно-янтарного цвета, вязкая и горькая.

– Что-то я устал, брат, – внезапно вслух подумал Гуго, стащил из горы ящиков один и сел, участливо поглядывая на морщащегося рыцаря. – Вот, собственно, и все, – подытожил он, получая назад флягу. – Теперь можно и повествование начать. Вообще, по моему разумению, следовало бы принять канонический вариант текста, напечатать со скидкой в частной типографии и не мучиться. Но моя простая идея не возымела сторонников среди Братьев – мне сказали, что тогда каждый непосвященный босяк сможет узнать секреты дряхлой Истории…

Была предначертанная эпоха… за триста лет от той даты, от которой ныне люди ведут счет, да, время Предела, юной земли и прочая поэтическая галиматья… Самый-самый Первородный был один. А вот его выкормышей, которых потом ложно тоже начали звать Первородными, никак не меньше четырех. Эти вот Первородные создали братьев, называемых Перерожденными, Эруду. Те сразу откололись от общего коллектива, ушли в леса и окопались там основательно, партизане… Но Первородные также дали начало Патриархам Кланов. Тем, в свою очередь, ничего более умного, чем создать Кланы, тоже в голову не пришло. Первородных мы поели, уж извини за правду-матку, дикие времена – первобытные нравы. Один бешеный в горы ушел, ну, да ты с ним встречался… И есть несколько таких, как мы с тобой, свободных одиночек. Что постарше да поопытнее – Высокие Лорды. Что помоложе – Обращенные. Я вот теперь третий по старшинству в бывшей империи… – сказано было весомо, с особой интонацией. Авторитетом подавить, что ли, вздумал?.. неприятно причмокнул, продолжил рассказ: – Теперь немного про обычные практики среди Братьев и роль каждого звена Братства. Как уже догадался, разобщены мы и четкого руководства не имеем. Оттого и закавыки, как с тобой, не редко случаются. Пустились на вяло текущий эксперимент, а он эвон какие плоды принес, мда…

В общем, Кланы – малокомплектные, самоорганизующиеся группировки. Они могут возникать почти 'из ничего', стóит появиться одному пришлому вампиру в какой-нибудь удаленной, изолированной местности. Несколько кланов могут образовывать союзы, сливаться, вбирать соседние в себя, но чаще более сильные полностью уничтожают слабых, распространяя 'протекторат' на обширные территории. В целом, ничего примечательного… Если сравнить с людскими традициями, то Клан – подростковая банда, да, болезнь роста, модные веяния. Потому кланы всегда переменчивы и всегда суть одно и то же. Все члены клана – Обращенные, только ты и они – две большие разницы. Набитые при первом столкновении с ними шишки, надеюсь, еще свежи? Нет, нет, не ищи у них понимания, поддержки – это стая мелких хищников, глухая к голосу рассудка.

Ровня тебе – я и такие, как