- А ты неужели ревнуешь, Ики? – произнес он. – Не сворачивай себе кровь понапрасну, у тебя всё равно нет шансов.

Леди Икения не нашлась с ответом, а колдун развернул жеребца и посылал его галопом в самую гущу игры.

Мы все проводили его взглядами, и королева сказала, усмехаясь:

- Настоящий шмель. Прилетел, прожужжал, переполошил все цветы – и снова улетел.

Тем временем «шмель» легко перехватил мяч и погнал его к линии противника. Аселин, понукая коня, помчался наперерез, и лошади заплясали друг напротив друга, а всадники чуть не схлестнулись палками, пытаясь завладеть мячом.

Вирджиль Майсгрейв что-то сказал Аселину – весело, посмеиваясь, но Аселина от этой веселости перекосило. Он побледнел, как мел, и упустил шанс выбить мяч. Граф обошел его, и вороной жеребец полетел дальше, неминуемо грозя команде соперника ещё одним попаданием.

 Что граф сказал?..

Я не успела додумать эту мысль, как следует, потому что Аселин вдруг развернул коня и погнал его за двоюродным дедушкой, который не замечал погони.

Леди Икения ахнула, но ее голос утонул в общем шуме, потому что все дамы, включая королеву, вскрикнули, когда Аселин направил коня тараном, толкая жеребца графа.

Совсем как в моем сне, я замерла от ужаса, не в силах даже вздохнуть, а когда вороной жеребец рухнул на землю, подминая под себя мужчину в пестром камзоле, я не выдержала – закрыла лицо руками и повалилась куда-то в темноту.

Открыв глаза, я обнаружила, что лежу в незнакомой комнате. Постель была на редкость удобной и мягкой, плотный бархатный полог защищал меня от солнечного света, бьющего в окно. Корсаж моего платья был расстегнут, чтобы легче дышалось, а шпильки были вынуты из кос. Я приподнялась на локте, отодвигая полог, и ко мне тут же бросилась молоденькая служанка, на ходу расправляя сложенную в несколько слоев ткань, которую только что смочила в воде.

- Как вы себя чувствуете, леди Валентайн? – заботливо спросила девушка. – Прилягте, врач сказал, вам надо отдохнуть.

Она уложила меня на подушки, пристроила мне на лоб мокрую ткань и передвинула на столике поближе серебряный поднос, засыпанный душистыми розовыми лепестками.

- Что произошло? – спросила я, припоминая, что мне, вроде бы, стало плохо во время игры.

- Ничего страшного, - заворковала служанка. – Вы немного переволновались, немного устали – и немного упали в обморок. Но врач сказал, что всё обойдётся…

- Где я?

- В королевском замке, разумеется.

Служанка пресекла мою вторую попытку приподняться, уложив меня на подушки, и строго сказала:

- Врач рекомендовал отдых и покой. Полежите смирно, будьте хорошей девочкой, а я сообщу её величеству, что вы пришли в себя.

Я подчинилась, и она, приветливо мне кивнув, вышла из комнаты. Перестук каблучков звучал сначала отчетливо и громко, но постепенно затих. Я снова откинула полог, рассматривая комнату. Королевский замок. Тот самый, где жила когда-то дева-королева Тирония. Каменные, грубо стесанные стены не вязались с изысканной мебелью и занавесками из тонкой ткани на окнах. Несмотря на лето, посреди комнаты горела жаровня, распространяя сладковатый дымок. Сняв примочку со лба, я положила ее на стол, неловко задев поднос, и лепестки закружились, падая на белоснежные простыни.

Лепестки алой розы…

Вспомнился сон, а потом и королевское поло…

Аселин налетел на графа, конь графа упал…

Надеюсь, никто не пострадал в этой жестокой игре?!

Будто ответом на мои мысли прозвучал голос графа – энергичный, но раздраженный. Кто-то забормотал, но граф перебил бормотанье, и я расслышала возмутительные слова:

- Да мне плевать, что это неприлично, - заявил кому-то Вирджиль Майсгрейв. -  Если пожелаю, я затрахаю её до смерти, а вы все будете при этом свечку держать. Немедленно пропусти!

Я вскочила с бешено бьющимся сердцем.

Можно было не волноваться, что колдун пострадает, пусть даже его конь кувыркнулся на полном скаку! Это было глупо – волноваться за Вирджиля Майсгрейва!..

Если он сейчас ворвется в комнату… кто будет мне защитой?.. Схватив поднос со столика, я высыпала лепестки прямо на пол, переползла в изножье кровати, путаясь в подоле платья, встала на колени и задернула полог.

Дверь распахнулась, и кто-то решительно прошел от порога к постели, а потом мужская смуглая рука рывком отодвинула бархатную занавесь, и граф заглянул под полог.

Медлить было нельзя, и я наотмашь ударила колдуна по голове подносом, вложив в удар всю силу.

Граф успел увернуться, и удар пришелся вскользь и краем подноса. Но на точеной скуле сразу появилась и набухла кровью царапина.

Вирджиль Майсгрейв поднес руку к лицу, удивленно вскинул брови, увидев на пальцах алые пятна, а потом засмеялся, заметив меня – в оборонительной позиции, с подносом наперевес.

- Вы решили меня убить, леди Валентайн?

- Если будут веские причины – даже не дрогну! – с вызовом ответила я. – Убирайтесь отсюда!

- Хотел бы я посмотреть, кто выставит меня отсюда, - граф уже знакомым мне жестом передвинул задвижку в пазах, даже не приближаясь к двери.

Я в отчаянии еще крепче сжала поднос и замахнулась, готовясь ударить снова, но колдуна это только рассмешило.

- Нет необходимости спрашивать о вашем самочувствии, - с иронией произнес он. – Жива, здорова и настроена крайне воинственно. Отдайте-ка, пока и правда не убили кого, - он мигом сцапал меня за локоть и запястье, отобрав моё оружие быстрее, чем я успела бы позвать на помощь.

Впрочем, никого звать я не стала, потому что понимала, что никто на помощь не придёт. Но и сдаваться не собиралась, и тут же попыталась укусить графа за руку. Ничего хорошего из этого не получилось, потому что после короткой борьбы колдун притиснул меня к себе, обхватив поперек туловища.

- Вы заигрались, леди Валентайн, - произнес он тихо. Зеленые глаза потемнели, дыхание сбилось – стало тяжелым и быстрым, на щеке размазана кровь – выглядел он угрожающе, и я перепугалась не на шутку, а колдун продолжал:  - Я же сказал вам побыстрее улепётывать.

- А я сказала, что вы не вправе распоряжаться моей жизнью! – храбрилась я, хотя готова была снова упасть в обморок.

- Кто мне помешает это сделать? – он схватил меня за плечи, встряхнул и толкнул на кровать.

Я беспомощно взмахнула руками и села на мягкую перину, а в следующую секунду уже лежала на ней спиной, придавленная графом. Он навалился на меня всем телом, перехватил мои руки за запястья и повторил, почти касаясь губами моих губ:

- Так кто мне помешает, моя дорогая Эмили?

- Вы не посмеете… - но я и сама понимала, как жалко звучат мои слова.