—Почему?— спросила я.

Волков глубоко вздохнул.

—Если вы решили снимать обо мне фильм и покопались в поисках нужной информации, то, наверное, знаете причину.

Саймон покачал головой. Я сделала вид, что вспомнила.

—Какая-то история с чужим авторством, да?— прищурилась я.— Извините, не помню точно.

—Зато я помню.

—Не поделитесь?

Я всячески подталкивала его к откровенности. Судя по тому, что мы слышали и увидели несколько минут назад, продюсер держит свой «кусок хлебушка с маслом и черной икоркой» в ежовых рукавицах. Наверное, это правильно, если учитывать тот факт, что в прошлом Макар, скорее всего, злоупотреблял чем-то нехорошим. Та бесцеремонность и жесткость, с которыми продюсер обращался со своим подопечным, очевидно, были необходимы в качестве сдерживающего фактора. Если Волков, к примеру, уйдет в запой, то и концерта не будет, а то и нескольких. Пострадает репутация, появятся статьи в желтой прессе. Вот и прессует начальник своего подчиненного во благо всех его фанатов. Итогами переговоров тоже не поинтересовался, но четко и ясно дал всем нам понять, что никакие дела тут без него не делаются. А, уходя, приказал Волкову не болтать лишнего. Что он имел в виду?

—Я расскажу,— решительно заявил Волков.— Повторюсь — скрывать мне нечего. Дело в том, что я как-то раз исполнил одну очень красивую песню. Дело было на концерте. Ее автором я себя не считаю, что очень важно. Ее сочинил Димка. Можно сказать, что она-то меня и прославила.

Димка увлекался поэзией. Умел играть на гитаре, но плохонько. Я тогда уже выступал в больших залах, когда он пришел и сказал: «Обрати внимание на одну песню. Стихи мои, музыка тоже. Мне ее никогда не спеть, а ты сможешь». Я и спел. Сначала дома, под гитару. Потом записал на студии. Полетов послушал и сказал: «Гони ее в репертуар, но никому не говори, что ты никакого отношения к ее созданию не имеешь». Я тогда удивился: «А авторские Замбергу пойдут?» Генрих сказал, что сам разберется. Я ему поверил. Песню включил в свой плейлист. Зашло на ура. Вскоре она звучала из каждого утюга, но так и не надоела. Полгода висела на верхней строчке хит-парада! Наконец до меня дошло, что можно и спасибо другу сказать. К тому моменту мы с Димкой уже редко общались. Я звонил ему, но он сразу бросал трубки, что мне лично показалось очень удивительным. Ну разбежались и разбежались, но откуда такое ядреное нежелание со мной общаться? Тогда я еще не понимал, пытался увидеться с ним лично, несколько раз приходил к нему домой, но дверь открывали дети или Анна. С детьми ведь не поспоришь, а вот у Анны я пытался выяснить причину.

—Какая Анна?— подобралась я.— Жена?

Разумеется, я знала, о какой Анне идет речь. Это была моя подруга. Но хотелось знать, что про нее скажет Волков.

—Нет, Димка был не женат,— возразил певец.— Он рассказывал, что они с женой разошлись. Анна — это подруга его. Знаете, из тех, которые вдруг начинают вести себя так, словно они не друзья, а охранники. Вот эта тоже была такой.

—Это очень неприятно,— покачал головой Саймон.

—И не говори,— покивал Волков.— Вот я из простых. Но считаю, что вежливость — это одно из главных человеческих качеств. Нельзя тыкать человеку, который даже не к тебе пришел. А она тыкала. Потом даже стала угрожать, что вызовет полицию и меня заберут, несмотря на то что я знаменитость. Я только потом понял, что она на меня так из-за Димки набрасывалась. Из-за песни этой чертовой! Смешно, потому что я совершенно не хотел присваивать себе его труд. У меня своих собственных песен полно. Говорю ей: «Я эту «Ночь» себе не забирал, почему он решил, что я ее украл? Он сам мне ее принес и разрешил петь!» Но Анна не верила, обзывала меня даже.

Макар с досадой ткнул окурок в пепельницу.

—Когда понял, что до Димки не достучаться, то чуть было не плюнул на всех. Захотелось все бросить, если даже Димка меня видеть не хочет. Не хочешь? Не надо. Вот так я думал. Но на душе-то скребло, потому что я не знал, откуда взялась эта сплетня. И вдруг на одном сайте случайно нахожу очень интересную статью. Про меня, ага. И в последнем абзаце черным по белому: «Свой самый главный хит — песню «Ночь» — Волков называет пропуском в шоу-бизнес». Чего, итит?! Я такого нигде не говорил! Я сразу туда кинулся писать опровержение, но мне, представьте, отказали в публикации. Полетов объяснил, что та статья была заказной, она рейтинг изданию обеспечивает. Моя правда никому не была нужна. Потом он и приказал больше эту тему не поднимать. Но я настолько был охреневший от всей этой лжи, что все-таки попытался еще раз.

Я позвонил на телевидение и сказал, что у меня есть важная новость для всех поклонников, но не сказал, что это будет за новость. Пусть останется секретом. Выбрал вечернее ток-шоу, у них рейтинги высокие. Договорились о дате проведения. Я предупредил об этом Полетова, он спокойно ответил, что тоже там будет. Честно говоря, для меня это стало не очень приятным сюрпризом. Позже решил: пусть. Говорить-то все равно я буду.

—И сказали?— полуутвердительно уточнил Саймон.

—Сказал. Но не услышали.

—Это как же можно не услышать такое на ток-шоу?— поразилась я.

—Кроме меня в студии собрались критики, какие-то бизнесмены, психологи и Полетов, разумеется. Все, кроме Генриха, каким-то немыслимым способом перевернули все с ног на голову. Стали разбирать мои слова на буквы, допрос устроили. Сделали жертвой меня! Единственным из присутствующих, кто знал всю подноготную, был Генрих. Но он почему-то больше гнал на то, что в наше время с авторскими правами совсем беда. И примеры приводил. В итоге разговор моментально ушел в другое русло, а про меня даже и не вспомнили.

После этого я оставил все попытки. Хотя… Димке я все равно позваниваю. Вдруг в какой-то момент снимет трубку и ответит?

—Не ответит,— сказала я.— Не сейчас. И не завтра. Дмитрия Замберга пытались убить несколько дней назад. Как раз в день его рождения.

У Волков приоткрылся рот, а глаза стали большими и прозрачными.

—В каком смысле?— с трудом сглотнув, спросил он.

—Нанесли удар ножом в область грудной клетки,— продолжила я.— Обвинили сына, который утверждает, что этого не делал. Но у следствия есть все основания полагать, что это дело его рук.

Волков еще раз сглотнул. Достал сигарету, уже пятую или шестую за последние полчаса. Но прикуривать не стал. Принялся рассматривать, словно никогда до этого не видел.

—Вы из полиции, да?— тихо спросил он, подняв голову.

Саймон тут же «сдулся». С него слетел весь «заграничный» флер.

—Нет,— поспешила я уверить Волкова.— Я не из полиции, а вот Саймон действительно из Голливуда. Но вас никто ни в чем не обвиняет. Нам нужно было знать, где вы находились в тот момент. История запутанная.

—А он живой?— с опаской прошептал Волков.

—Живой, но…

—Понял.

Ему нужно было побыть одному и все обдумать, но он не уходил. Сидел, мял пальцами сигарету, то и дело набирая воздух в легкие, чтобы что-то сказать, но у него так ничего и не получилось.