—Вы думали на меня,— наконец ре- шил он.

—Я же сказала, что вас никто не обвиняет,— повторила я.

—Алиби, значит… Неделю из дома не выходил,— пробормотал Волков.— Охрана подтвердит, камеры слежения тоже. У нас тут на каждом заборе по десять штук, больше, чем гнезд в лесу. Ритка, опять же, которая на кабриолете мимо проезжала, подтвердит, потому что каждый день утром и вечером меня на веранде видела. Вот сучья жизнь, а? За что ж его? Я звонил же… я звонил ему в день рождения. Я поздравить хотел, но он начал ругаться, а потом и вовсе отключился, собака.

Это было сущей правдой. Замберг дважды при мне отвлекался на телефон. Сначала получил сообщение и ответил на него, а потом ответил на звонок и резко стал разговаривать со звонящим.

В том, что Волков не пытался убить Замберга, я теперь была совершенно уверена. Даже если бы он незамеченным покинул территорию, что при такой серьезной системе видеонаблюдения было бы практически невозможно, вряд ли решился бы поквитаться с Дмитрием. Нет, у него не было причин, хоть Аня утверждала обратное. Волков искренне сожалел о том, что их пути разошлись. Если Дмитрий и мешал кому-то, то только не Макару.

—А как там… слушайте… ему что-то надо ведь, наверное?— взволнованно зачастил Волков.— Деньги или врачи? Где он? В какой больнице?

—Ничего не надо,— попросила я.— Ему сделали операцию, там все под контролем. А посетителей к нему не пускают. Вам уж точно лучше туда не приезжать, чтобы он не испытывал стресс.

—А вы как-то с ним связываетесь? Ну или с его семьей?— не отставал Волков.

—Да, я знакома с ними.

—Тогда вот что,— решительно заявил Волков.— Запишите мой телефон. Если что-то нужно, то сразу звоните.

Я вбила его номер в свой мобильник. О голливудском проекте Волков уже не вспоминал, что тоже наводило на мысли о том, что судьба Замберга была для него более важной. Но все же я не могла расслабиться и уйти со спокойной совестью. Напротив, мысли о том, что Волков не имеет к преступлению никакого отношения, разбередили в душе непонятную тревогу. У меня оставались вопросы.

—Вы один здесь живете?— спросила я.

—Один,— подтвердил Волков.— Не женат, не встречаюсь. Баб не привожу.

Последнюю фразу он отделил едва заметной паузой.

—Ушел в монашество?— поинтересовался Саймон.

—Почему? Нет. Просто берегу личное пространство.

—Я подумала, что ваш продюсер тоже тут обитает,— уточнила я.

—Упаси боже, чтобы постоянно,— перекрестился Волков.— Он тут временно. Недавно развелся с женой и пока что переехал ко мне. Дом большой, я ему целый этаж отвел. А новое жилище он почти сразу же нашел на соседней улице, сейчас там ремонт идет. Скоро закончат, он и съедет. Будет у меня под боком. Или я у него. Но раньше, когда Генрих жил в Тарасове, он приезжал очень часто. Вот недавно с дочкой его познакомился. Переживает, что родители разбежались. Сегодня папку навестить приехала.

—Между ними хорошие отношения?

—Вроде бы крепкие.

—Потому что он богат?— подал голос Саймон.— Ну а что? Подрастающему поколению нужны деньги. В случае с Генрихом в этом смысле его дочери очень повезло.

Волков задумался.

—Не думаю, что у нее меркантильный интерес. Дело в том, что Генрих мне часто о ней раньше рассказывал. Она художница. Генрих предлагал ей протекцию, он же не последний человек в своих кругах. Но она наотрез отказалась. Хочет всего добиться сама. Это его слова, не я придумал. Опять же, не избалованная. Машины у нее нет, украшения не носит. Скромная, да вы и сами видели.

—Все может измениться,— изрек Саймон.— Может, она просто не успела вкусить всей прелести жизни не с пустым кошельком.

—Она всегда была такой,— возразил Волков.— Генрих даже злился по этому поводу.

—По какому же?

—Не использует свой шанс,— объяснил Волков.

—То есть хочет зарабатывать своим трудом,— подвел итог Саймон.— Это правильно.

—Выйдет замуж по любви, а не по расчету,— предположила я.— За нищего барда, например. Любовь зла.

—Да встречается она там с кем-то,— вспомнил Волков.— Отцу не говорит про него по той же причине — это ее территория. Все сама. «Мое дело,— говорит.— Моя жизнь». Я и ее понимаю, но и Генриха тоже. Будь я отцом, я бы ей всыпал.

Про злую любовь я заговорила не просто так. Волков знал о Кате только со слов Полетова. Сам же Полетов мог каким-то образом узнать, что дочь встречается с Замбергом, и убрать его. Причин тому было много. Во-первых, у Дмитрия и Кати большая разница в возрасте, а каким родителям понравится такой неравный союз? Нет, есть, конечно, прогрессивно настроенные родичи, но больше на словах, а на деле сразу сдуваются. Во-вторых, если думать гипотетически, Замберг действительно мог бы разнести за плагиат и Волкова, и его продюсера, который, конечно же, тоже неплохо заработал, даже находясь в тени своего протеже. Ну а в-третьих, вряд ли Полетов будет в восторге, узнав, что именно Дмитрий, а не кто-то другой, станет его зятем.

—Дайте-ка сигарету,— попросила я.

—Ты не куришь,— удивился Саймон.

—Дайте.

Волков услужливо поднес зажигалку. Я затянулась и тут же вернула ее обратно.

—Ты прав,— сказала я Саймону.— Не курю. И не буду. Мы засиделись, мистер Шклофски.

Волков тут же встал и с готовностью отошел к стене, уступая нам дорогу.

—Я могу проводить,— предложил он.— А вдруг о чем-то еще захотите спросить, но сейчас забыли? Мне скрывать нечего.

За время разговора он трижды напомнил о том, что предельно честен и не держит скелетов в шкафу.

—Спасибо за откровенность, Макар,— сказала я.— Провожать не нужно, мы на машине.

—А, точно,— смутился Волков.

Но до машины он все-таки нас проводил. Саймон, прощаясь, протянул ему руку.

—Предлагаю не рассказывать Генриху о том, что с фильмом пока что ничего не вышло,— предложил он.

—А ты реально режиссер?— прищурился Волков.

—Да.

Волков поднял сложенный кулак.

—Привет Голливуду,— сказал он.

В ответ Саймон вскинул свой кулак:

—Тарасов форэва!

Саймон полез на пассажирское сиденье. Я обошла машину и приготовилась открыть дверь.

—Постойте,— взял меня под локоть Волков.— На пару слов.

Мы отошли в сторонку.

—А теперь честно: зачем вы приезжали?— спросил Волков.

Ответ у меня был. Он возник в голове в тот момент, когда я увидела выходящего из дома Полетова.

—Я случайно оказалась в доме Замберга в день его рождения,— призналась я.— Там сейчас все на ушах стоят, а я единственный человек, который остался как бы ни при чем. Но именно мне не все там понятно плюс в тюрьму может сесть невинный человек.