– Черт! – проговорил Гэри. – Маску!

Я застыла в ужасе.

Элизабет поднялась на ноги и повернулась к парамедикам. Не знаю почему, но сейчас она напомнила мне разъяренного тигра в клетке.

– Это из-за инсульта, – проговорила Элизабет. – У нее зрачки разного размера, повышенное внутричерепное давление угнетает дыхание. Необходима интубация. Как вас зовут?

– Гэри.

Повинуясь ее кратким, уверенным командам, Гэри наклонился к сумке и начал рыться там в поисках интубационной трубки подходящего размера.

– А может быть, сначала перенесем ее в машину? – спросил второй.

– Вы с ума сошли? – рявкнула Элизабет. – Нельзя терять ни секунды! Скорее, черт возьми!

– Он новенький, – объяснил Гэри.

– Господи Иисусе! – Элизабет принялась ходить взад-вперед по тесному закутку под лестницей. В этот миг кардиомонитор пискнул, и ломаная линия на его экране сменилась прямой.

– Пульса нет! – воскликнул Гэри, проверив пульс.

– Начинайте реанимацию, – скомандовала Элизабет младшему парамедику.

Тот склонился над бабулей и начал ритмично надавливать ей на грудь.

– Скорее! – поторопила Элизабет Гэри, который готовился к интубации.

– Мэм, я и так стараюсь как могу! – огрызнулся он.

– Извините. – Я чувствовала, что она еле сдерживается, чтобы не накричать на него.

– Эпинефрин у вас есть? – спросила Элизабет. – И атропин?

– Есть, – ответил Гэри. Он уже вставил бабуле в рот интубационную трубку и теперь старался пропихнуть ее в горло. Даже я видела, что у него не получается.

– Застряла! – проговорил он наконец, вытаскивая трубку и пытаясь вставить ее еще раз.

– Дайте-ка я. – Невысокая хрупкая Элизабет отодвинула его плечом и сама присела рядом с бабулей.

– Вы врач? – спросил он.

– Нет.

Я с изумлением смотрела, как умело, с ловкостью, выдающей большой опыт, Элизабет проводит интубацию, а затем приказывает Гэри поставить капельницу.

– Введите миллиграмм эпинефрина и приготовьте столько же атропина, – распорядилась она. – Быстрее!

Гэри ввел в капельницу лекарство. Другой парамедик тем временем продолжал искусственное дыхание.

Вдвоем они подняли бабулю на каталку.

– Не дышит! – проговорил тот, что помоложе. По голосу чувствовалось, что он готов сдаться.

Элизабет выхватила у Гэри стетоскоп и приложила к бабулиной груди.

– Признаков пневмоторакса нет. Яремные вены не вздуты. Давайте я. – Элизабет сменила парамедика: она шла рядом с каталкой и делала искусственное дыхание, пока бабулю быстро, почти бегом, везли на улицу.

Я вышла за ними; в голове у меня мутилось, я уже плохо понимала, что происходит. Ледяной декабрьский ветер, мгновенно забравшийся под свитер, и метель, пощечиной хлестнувшая по лицу, привели меня в чувство.

«Откуда Элизабет все это умеет?»

– Я поеду с ней в «Скорой», – бросила мне через плечо Элизабет. – Возьми мою машину и поезжай за нами. Ключи в сумке, сумка в прихожей. Беги!

Я бросилась в дом, натянула куртку, быстро нашла ключи и снова поспешила на улицу.

Бабуля была уже в машине. Молодой парамедик захлопнул за ней двери и поспешил вперед, на место водителя. Я с облегчением увидела, что поведет он – Гэри и Элизабет останутся с бабулей. Похоже, Элизабет единственная здесь знала, что делать.

Но прежде нужно пробиться через метель. В хорошую погоду путь от нашего дома до больницы занимает полчаса. Сколько выйдет сейчас?

Элизабет удалось вернуть бабулю к жизни вскоре после того, как они выехали на шоссе. Но узнала я об этом лишь позже, в больнице. Весь долгий, бесконечно долгий путь сквозь снегопад мне пришлось проехать в мучительной неизвестности, до боли в пальцах сжимая руль, смаргивая слезы с глаз.

Я не могла не думать о том, как Элизабет оттолкнула старшего из парамедиков и сама сделала интубацию – быстро и ловко, словно опытный врач.

В этот миг я поняла: Элизабет – не обычная сиделка. Она что-то от нас скрывает.

Уже в больнице мне сказали, что бабуля жива. Навстречу нам выбежал Райан вместе с медсестрой, и бабушку на каталке поспешно вкатили в смотровую.

Несколько минут спустя томография мозга показала, что Элизабет не ошиблась в диагнозе. Потерять сознание и упасть с лестницы бабулю заставило обширное кровоизлияние в мозг.

Кроме того, при падении она сломала себе запястье и обе ноги: одну в лодыжке, другую в бедре.

На запястье и лодыжку врачи наложили гипс той же ночью, а вот лечение перелома шейки бедра пришлось отложить.

Райан был с бабулей, Элизабет вместе с парамедиками скрылась где-то в служебных помещениях. Я сидела в комнате ожидания, не зная, чем себя занять и куда деваться от беспокойства.

Наконец на пороге приемного отделения появилась Элизабет; я видела, как она жмет руку Гэри и благодарит его за все.

Она шла ко мне, а я смотрела на нее так, словно видела впервые. Кто она? Уж точно не та, за кого мы все ее принимали! Я не понимала, почему она скрывала от нас свои знания, но была бесконечно благодарна за то, что она помогла спасти бабулю. Ясно было: если бы не она, бабушка бы не выжила.

Я поднялась ей навстречу.

– Не вставай, пожалуйста, – проговорила Элизабет, подходя ко мне.

Я не знала, что сказать. Все это было непостижимо; к тому же перед глазами у меня еще стояла ужасная картина – бабуля, падающая с лестницы вниз головой.

Элизабет успокаивающе погладила меня по спине.

– Хорошо, что ты была с ней, когда это случилось.

– Думаешь? – горько откликнулась я. – Вот уж вряд ли! Я стояла совсем рядом, а она… она просто упала вперед. Я не успела ее подхватить, остановить. Ничего не могла сделать. Ты не представляешь, какой это был ужас!

– Ты ни в чем не виновата, – ответила Элизабет. – Глэдис перенесла обширный инсульт. Если бы она и не упала, в любом случае сейчас была бы в коме.

Я кивнула, сдерживая слезы, и снова села. Вокруг нас сновали люди; голос из громкоговорителя попросил мистера Киркмена подойти к сестринскому посту на третьем этаже.

– Откуда ты знала, как ей помочь? – спросила я. – Ты не простая сиделка, верно?

Элизабет вздохнула, провела рукой по волосам.

– Раньше я была парамедиком. В другой жизни.

– Что значит «в другой жизни»?

Она долго молчала, глядя вниз, на свои руки, сложенные на коленях.

– Ты знаешь, что я была замужем…