– Да, Райан рассказывал.

– Так вот. Мой муж – покойный муж – был наркоманом. Крупно задолжал наркодилерам. И умер от передозировки. На следующий день после похорон ко мне пришли бандиты и потребовали выплатить долг. Таких денег у меня не было. Тогда они поставили мне синяк под глазом и сказали, что вернутся через три дня и, если я не найду денег, переломают ноги.

– О боже! Ты пошла в полицию?

– Да, но что они могли сделать? Сказали, что будут приглядывать за моим домом. Я понимала, что мне грозит серьезная опасность, так что решила уехать из города и на какое-то время лечь на дно.

– Поверить не могу! – проговорила я. – И давно это произошло?

– Почти два года назад.

Я смотрела на нее широко раскрытыми глазами.

– Думаешь, тебе все еще опасно возвращаться?

Она кивнула.

– Почему же ты раньше ничего не рассказывала? – воскликнула я. – Мы могли бы тебе помочь!

– Как? – Элизабет отвернулась. – Ты не понимаешь. За мной охотятся опасные люди, настоящие бандиты. Все очень серьезно. Я не хотела втягивать твою семью. Не хотела подвергать опасности и вас.

Некоторое время мы сидели молча; я переваривала услышанное.

– Что ж, – сказала она наконец, – исповедоваться, так уж до конца. Ты, конечно, заметила, что волосы у меня крашеные. И армейских ботинок, в которых я пришла на собеседование, я обычно не ношу.

– А татуировка на запястье?

– Временная. Я перестала ее носить, когда начала чувствовать себя частью вашей семьи. Порой мне казалось, что той, второй, жизни никогда и не было. Я была так счастлива! – Взгляды наши встретились; я увидела, что в глазах у нее стоят слезы. – Да, зовут меня вовсе не Элизабет. Я Кейт. Кейт Уортингтон.

Я нахмурилась.

– А ты сама принимала наркотики? Прости, но я должна спросить…

– Нет. Никогда. Только муж.

Я опустила взгляд.

– Жаль, что ты не рассказала нам сразу.

– Не смогла. Опасалась, не знала, можно ли вам открыться. А когда поняла, что люблю – люблю вас всех, – не могла признаться, боясь, что вы рассердитесь, что перестанете доверять мне Глэдис. Конечно, я понимала, что рано или поздно рассказать придется, но не знала, когда и как. Все откладывала до какого-нибудь удобного случая…

– Мы поняли бы!

– Да, теперь я в этом не сомневаюсь. – Она смущенно опустила глаза.

Послышались шаги, и я подняла глаза. К нам направлялся Райан, бледный и измученный.

– Как она? – спросила Кейт.

Кейт… как странно называть ее этим именем.

Он опустился на стул рядом со мной, устало потер лицо рукой, затем обнял меня и поцеловал в висок.

– Нелегко тебе сегодня пришлось, малышка! Прости, что меня не было рядом. Но ты все сделала правильно. И ты, – повернулся он к Элизабет.

Я крепко его обняла.

– Как бабуля? Не пришла в себя?

Кейт подалась к нему, нетерпеливо ожидая ответа.

– Нет. – Он помолчал, затем взял меня за руку. – Марисса, тебе нелегко будет это услышать, но, думаю, лучше сказать, чтобы ты была готова к худшему. Глэдис перенесла обширный инсульт. Скорее всего, она не очнется.

– Бывают же чудеса! – воскликнула я. – Всегда есть шанс!

Подушечкой пальца он смахнул с моей щеки слезу.

– Нет, милая. Прости. Слишком сильно поврежден мозг.

– Это из-за того, что она упала? – спросила я.

Меня не оставляла мысль, что падение бабушки можно было предотвратить. А если бы я успела схватить ее за плечо? Если бы спросила, что ей нужно, и не дала выйти из комнаты?

– Нет, – твердо ответил он. – Все из-за инсульта.

– Можно мне к ней? – спросила я.

– Да, только учти: она сейчас подключена к аппаратуре. Зрелище не из приятных. – Поднявшись, он повернулся к Кейт: – Ты тоже можешь зайти.

Поколебавшись, она ответила:

– Пожалуй, лучше попозже. Мне кажется, сейчас вам стоит побыть с ней одним. А потом, Райан, я хотела бы с тобой поговорить. Наедине.

– Хорошо, – ответил Райан, явно удивленный.

Вместе мы вышли из приемного покоя.

Ветер выл и швырял пригоршни снега в окна. Я сидела у кровати бабули.

Кейт присоединилась ко мне после долгого разговора с Райаном. Они заперлись у него в кабинете, и она рассказала все. «Как он принял эту новость?» – спрашивала я себя, сидя у постели больной. Не так-то легко открыть сердце Элизабет Джексон, а потом узнать, что она совсем не та, за кого себя выдает. Должно быть, сейчас ему кажется, что земля уходит из-под ног.

На рассвете Райан сказал, что всем нам надо поехать домой и отдохнуть. Метель утихла, и солнце, поднявшись над горизонтом, осветило заснеженную равнину, заставило кристаллики снега и льда заблистать всеми цветами радуги.

Мы с Кейт ехали по расчищенному и посыпанному солью шоссе в усталом молчании. Райан задержался в больнице, чтобы переговорить с врачами из дневной смены.

Я была совершенно вымотана и физически, и душевно. Лишь свернув к дому, вдруг сообразила: сегодня же первый день нового года!

Обычно в Новый год я полна надежд и строю планы на жизнь. Но этим ясным солнечным утром, казалось, все надежды были разбиты. Я не представляла, как жить дальше, в бесконечном темном лабиринте горя и чувства вины. Ужасная картина – бабушка, падающая с лестницы вниз головой, – снова и снова прокручивалась перед глазами; мне пришлось зажмуриться и потрясти головой, чтобы страшное зрелище наконец отступило.

Кейт выключила зажигание и вышла из машины.

– Может, позвонить кому-нибудь, чтобы расчистили подъезд к дому? – спросила она, оглядываясь. – Не хочется заставлять Райана еще и с этим возиться.

– В сарае у нас стоит снегоуборщик, – ответила я, – но у соседа выше по дороге есть грузовик со снегоочистителем. Уверена, он не откажется нам помочь.

Едва я вышла, мороз пробрал меня до костей, а в кроссовки мгновенно набился снег. Ежась от холода, я побежала к двери. Оказавшись в доме, сразу сбросила промокшие кроссовки и счистила снег с джинсов.

Кейт повесила наши куртки. Мы вошли на кухню, и я невольно поморщилась и заморгала от сияния за окном. За ночь террасу занесло снегом: теперь он блестел и переливался под ярким утренним солнцем. К порогу стеклянной двери намело целый сугроб.

В доме стояла тишина – не слышалось даже тиканья часов. Взгляд мой обратился в гостиную, к кофейному столику, где лежал «земной шар» – последний камень, расписанный бабушкой.

Я подошла к столику и присела на диван.