Человек медлил. Затем лучик все-таки вспыхнул, опоясал круг по стенкам, находившимся в непосредственной близости от него, по полу… Ксюша увидела решетку, типа тех клеток, что были в верхнем подземелье; она успела разглядеть топчан с одеялом, походный столик с посудой… И темную невысокую мужскую фигуру возле решетки. Наконец, луч света уперся в пыльные туфли и тронулся вверх, по мятым брюкам, по мешковатому свитеру – с чужого плеча? – и дальше уперся в лицо.

От отставленной вперед руки с фонариком освещение падало немного снизу вверх, создавая странный, театральный эффект. Лицо заросло щетиной, спутанные волосы, стоящие ореолом вокруг его головы, – или это из-за подсветки снизу так показалось? Свет ли виноват в том, что его ноздри вычертились слишком остро, что в глазах был нездоровый блеск?

Ксюша, однако, вздрогнула. Ей показалось, что она видит перед собой сумасшедшего.

– Если не верите, что я тут в плену, можете подергать решетку: она заперта. И потом, стал бы я просить вас заявить в полицию?

Логично… Наверное, все-таки не сумасшедший.

Но подходить к решетке она не намерена – она тоже не сумасшедшая!

Фонарик погас, и Ксюша решила, что, пожалуй, ей вовсе не так уж любопытно, что он тут делает, этот странный пленник, о комфорте которого тем не менее кто-то позаботился: топчан с постелью, столик с посудой и свитер с чужого плеча вполне свидетельствовали об этом. Сразу вспомнилось о времени, о необходимости вернуться в замок маркиза, об «извозчике» в Париж, о Реми, который страшно не любит, когда она уезжает одна и болтается невесть где – а она даже с ним связаться не может… К тому же этот странный узник подземелья настоятельно предлагал ей уходить. И заявить в полицию…

– Я пошла, – произнесла она в темноту. – И обязательно сообщу полиции.

– Я страшный, да?.. Я вас испугал?

– Нет, не очень, – соврала Ксюша. – Как ваше имя?

– Левиков, Михаил. Уходите же! Вам посветить?

Свет вспыхнул – неожиданно мощный, яркий луч света. И шел он не от клетки, а из коридора.

– Напрасно вы не послушались меня, мадемуазель, – сладко-наставительно произнес голос сторожа, которого совсем не было видно в темноте за слепящим светом. – Теперь пеняйте на себя.

Свет приближался к Ксюше, и ей вдруг сделалось отчаянно страшно. Она кинулась бежать в глубь коридора, но свет держал ее на мушке, на прицеле и неумолимо приближался. Правда, он в то же время освещал ей путь, и она увидела, что коридор раздваивается. Ксюша замешкалась на секунду, не зная, какое направление выбрать, и взяла правее, всей кожей ощущая, как потерянная секунда приблизила к ней ее преследователя, бежавшего крупными скачками, глухим стуком отдававшимися в подземелье… И этот свет – от него невозможно было спрятаться, затаиться в темноте, он все видел, все знал о каждом ее шаге, о каждом метании…

Сторож догнал ее, больно ухватив за волосы. Сначала за одну прядь, потом, почувствовав, что она уже в его власти, перехватил Ксюшины волосы покрепче и для верности намотал их на руку.

– Пошли, красавица, – сказал он злобно. – Хватит тут болтаться, тебе пора отдохнуть от приключений.

Держа Ксюшу таким варварским образом, он довел ее до зала – точнее, это было расширение коридора, в который выходило несколько клеток. Не выпуская ее волос, он отпер клетку Левикова и втолкнул туда Ксюшу довольно чувствительным пинком в спину. И оттого, что он не успел до конца отпустить ее волосы, она потеряла равновесие и непременно упала бы на каменный пол, если бы странный пленник не поддержал ее, приняв в свои руки.

– Я смотрю, вы на одном языке говорите, – мерзким голосом проговорил сторож, запирая клетку. – Ну, воркуйте теперь, голубки. Пока хозяин не решит, что с тобой делать!

C этими словами он, светя себе под ноги, их покинул.

Ксюша не могла никак понять, что произошло. Еще несколько минут назад она была всего-навсего не слишком хорошо воспитанной гостьей хозяина замка, полезшей без спросу осматривать частные владения… Да, тут так не принято, но она была уверена, что ей легко простят это своеволие – ей, хорошенькой девушке и журналистке, которая намеревалась написать эссе о французских замках… Ей всегда и все снисходительно прощали, когда она совала свой любопытный хорошенький носик за двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Не просто прощали, а охотно помогали проникнуть за заветные двери! И вдруг одна из них захлопнулась за ее спиной.

Ловушка.

Почему?!

Она потрогала и подергала решетку. Заперта. За что?!

«Пока хозяин не решит, что с тобой делать…»

Да чем же она провинилась, чтобы с ней что-то делать?!! И что с ней собираются делать???

– Это из-за вас? – произнесла она в темноту. – Из-за того, что я вас увидела?

– Я же вас просил… – глухо ответил ей Михаил Левиков. – Именно этого я и боялся. Почему вы не ушли сразу? Хоть бы в полицию сообщили…

В его голосе не было упрека – только одна горечь.

– А теперь… – добавил он и умолк.

Ксюше стало не на шутку страшно от этого «теперь» с многоточием.

– Теперь – что? – дрожащим голоском спросила она.

– Не представляю даже. Я не знаю, что может случиться со мной и тем более – с вами. Ясно одно: вы не должны были меня увидеть, узнать о моем местонахождении. Недаром же меня запрятали в это подземелье…

Неожиданно до Ксюши донесся отдаленный голос сторожа. Как ей показалось, он говорил по телефону. Она прислушалась: надо думать, что он дошел до дыры в скале, чтобы поймать связь.

– Ну не мог же я хватать вашу гостью в самом деле! Я ее предупредил – она обещала дальше не ходить… Да я отвлекся-то совсем ненадолго – шум в углу услышал, там какое-то животное шуршало, я даже не успел разглядеть, вроде ласка… А девчонки уже и след простыл. Я туда-сюда – не видно. Ох, думаю, потопала ваша гостья куда не надо… Ну и пошел. На хоздворе ее не было. Я ж не думал, что она могла полезть в темное подземелье, – какая нормальная девица попрется туда ночью? Там и днем-то ненамного светлее… Ну, я до замка дошел, глянул: швейцар сказал, что не возвращалась. Тогда я уже понял, куда ее занесло, – больше некуда было, я все обыскал… А что мне оставалось делать? Я еще на подходе слышал, как он ей свою фамилию назвал… Остальное я ни черта не понял, они по-русски говорили! Ну, и что теперь?

Пауза. Сторож, надо полагать, слушал ответ. Вдруг он воскликнул раздраженно:

– Недоглядел?! А вам надо было сюда русскую приглашать? Да еще такую ненормальную? Я недоглядел, надо же!

– …Так вот и я говорю: кто же мог подумать?

– …Ладно, мои извинения, – голос его вдруг сделался подобострастным. – Жду ваших распоряжений.

После этих слов, сколько ни вслушивалась Ксюша, не донеслось больше ни звука. То ли сторож ничего не сказал, то ли связь прервалась, то ли он ушел к выходу…