ты, как послушная рабыня, позволишь мне это сделать.

Я тоже смеюсь, подражая ему.

– Ты, конечно, можешь это сделать – поцеловать меня силой. Особенно, если тебе нравится целовать стену. Ведь я не собираюсь отвечать на поцелуй, и это будет всё равно, что целовать бетон.

– Может, поспорим, что ты ответишь на мой поцелуй? – сразу воодушевляется Руслан.

Чёрт бы его побрал!!

– Давай, соглашайся на ещё один спор, эмо! Терять тебе всё равно уже нечего.

Я готова зарычать от того, каким придурком он может быть! Но произношу спокойно:

– Я не буду спорить с тобой, потому что не хочу, чтобы ты целовал меня.

Руслан подаётся ко мне всем телом. Его лицо вдруг перестаёт быть таким самодовольным и становится злым и раздражённым.

– Ты специально, да? Специально провоцируешь меня, Вик? Я ведь из тех, кто добивается того, чего ему не хотят давать. И я поцелую тебя сейчас! По-настоящему. А ты ответишь!

– И не мечтай! Не отвечу! – выплёвываю ядовито.

Но не успеваю отпрянуть и как-либо отреагировать, тут же очутившись в капкане рук мажора. Он сжимает моё лицо и резко прижимается губами к моим губам.

Я не успеваю даже воздуха глотнуть! И так как его нос закрывает мои дыхательные пути, размыкаю губы, чтобы попытаться сделать короткий вдох. Руслан тут же слегка прикусывает мою верхнюю губу. И замирает…

Мы одновременно судорожно и коротко вдыхаем.

Мои губы странным образом вибрируют. Тело сначала начинает дрожать, а потом его буквально парализует от шока. Но когда Руслан начинает нежно целовать меня… И когда запах его парфюма попадает в нос… Ощущаясь таким невероятно вкусным… Или это его губы такие вкусные… Не знаю… Но мои губы ещё больше размыкаются, явно предоставляя Руслану больше возможностей…

Меня никогда и никто так не целовал…

В те времена, когда была Юсуповой, я дружила с одним мальчиком. Но его поцелуи – ничто по сравнению с тем, что делал сейчас Руслан.

Мне бы надо начинать вырываться, что ли… Но тело всё ещё парализовано, а в голове лишь одна мысль – я не хочу, чтобы это закончилось прямо сейчас.

Глава 27

Руслан

Я целую её… Она целует меня в ответ…

Робко, опасливо… но всё-таки целует. И это, против всех законов логики, будоражит меня.

Какого хрена я делаю?!

Отрываюсь от её губ… Хватаюсь за руль… Кажется, тачка ещё не заведена…

Чёрт!

– Вот видишь, ты ответила на поцелуй, – стараюсь говорить ровным голосом, всё ещё не глядя на Вику. – А значит, могла проиграть очередной спор.

Делаю глубокий вдох, потом выдох.

Почему её губы так хороши, чёрт возьми?!

Почему она так заводит меня?!

Она!!

Вставив ключ в замок зажигания, всё-таки смотрю на Вику. Зажав рот рукой, она обескураженно смотрит на меня. Похоже, тоже не ожидала такого эффекта.

– Хорошо, что не спорила, да? – поигрываю бровями.

И мне тут же прилетает смачная пощёчина. Да такая сильная, что щека вмиг начинает гореть.

– Больше так никогда не делай! – грозно рычит Вика, тыча пальцем мне в лицо.

Её лицо от злости идёт красными пятнами.

– Никогда? – переспрашиваю я, потерев щёку.

– Никогда! – вновь рычит она.

– Я бы не торопился с выводами, крошка, – хмыкаю. – Уверен, уже завтра ты попросишь меня поцеловать тебя снова. Мои губы, знаешь ли, как наркотик.

– Твои губы – яд! – выплёвывает Вика. – Ты и сам как яд, Руслан! Тобой можно отравиться!

– Да брось, Вик, – ухмыляюсь. – Не хочешь признаваться, что тебе понравилось – и не надо. Но я же вижу, что понравилось. Твоё тело… реакция и даже эта пощёчина говорит о том, что тебе понравился наш поцелуй. И это не мне ты сейчас врезала, а себе… Ты врезала себе за то, что посмела ответить на поцелуй!

От злости, она забавно дует щёки и никак не может подобрать слов. Правда, наконец, находится:

– Да пошёл ты к чёрту!

Тянется к дверной ручке, но я успеваю заблокировать замки.

– Открой! – требует она.

– Разбежался, – отмахиваюсь. – Ты теперь моя собственность, это понятно?

– Рабовладельчество, знаешь ли, отменили уже очень давно!

– В девятнадцатом веке, если быть точнее. Но, на мой взгляд, это лишь официальная версия, и рабство существует по сей день.

– Да, но за него сажают, мажорчик! – фыркает Вика.

– Таких, как я – нет. Смирись уже, очень многие вещи в нашем мире остаются безнаказанными. Потому что многим людям нет никакого дела до такой нищенки, как ты!

– Знаешь, ты просто козёл!

– Да, ты уже говорила, – расплываюсь в улыбке. – Придумай что-нибудь новенькое, эмо!

Она смотрит на меня убийственным взглядом. Наверняка ненавидит. Ну и что! Будет знать, как переходить дорогу таким, как я!

Взявшись за руль, выкручиваю его влево. Отъезжаю от торгового центра и, встроившись в общий поток, беру курс к автомойке.

– Пристегнись, – бросаю я Вике.

Она резко дёргает ремень и пристёгивается. Скрестив руки на груди, упирается взглядом в окно.

Мы долетаем до мойки за пятнадцать минут, и на этот раз это не мойка самообслуживания. Остаёмся в машине, пока паренёк примерно моего возраста наносит толстый слой пены на кузов. Этой же пеной он покрывает стёкла, и в машине становится чертовски темно.

Слышу, как щёлкает замок – Вика отстёгивается. Ёрзает в кресле – это я тоже хорошо слышу.

– Ты даже не представляешь, как сильно я мечтаю покрасить твою машину и отделаться от тебя наконец, – произносит она ровным голосом.

Я вновь тру щёку и улыбаюсь. Эта пощёчина символизирует для меня наш поцелуй. И я совершенно не понимаю, почему это так будоражит.

Наверное, потому что прежде я никогда не получал пощёчин. Да и вообще не встречал девиц с таким нравом. Вика – она как я. Только девочка. И из простой семьи.

– А вот я буду скучать по тебе, синеволосый дьявол, когда всё закончится, – говорю с улыбкой, которую она сейчас не видит.

Вика больше ничего не говорит, но вновь беспокойно ёрзает. Тишина в салоне становится какой-то давящей. А темнота – почти интимной. В памяти всплывают те ощущения, которые я испытал от поцелуя. Мягкие губы Вики, её горячее дыхание, нежная кожа лица под моими ладонями…

Зачем я думаю об этом?

Пена стекает по лобовому стеклу, впуская в салон немного света. Я кошусь на Вику. Она забралась с ногами на сиденье, скинув кеды. Никому прежде я не разрешал залезать с ногами в кресло, а ей почему-то ничего не говорю…

Расплатившись за мойку, заезжаю на заправку. Там, в магазине, беру пепси и всякие сухарики