Она остановилась на пересечении Сент-Мэтьюз-роуд и Хай-стрит и достала из сумки список покупок: банка соленых огурцов, сахар, фунт риса, два фунта бараньей шейки, лук. Ей нравилось изучать список и решать, за чем она пойдет в первую очередь. Купить все, что нужно, она не сможет, потому что сегодня воскресенье, но некоторые магазины утром открываются на пару часов. Она с удовольствием ходила за покупками и тратила на это гораздо больше времени, чем многие женщины, но не возражала, если люди вставали в очередь перед ней, даже когда они грубо нарушали правила хорошего тона.

Она любила бродить в магазинах подолгу, а делать покупки на море было даже лучше, чем дома, потому что люди здесь были веселее и гораздо добродушнее. То и дело, когда кто-то пропускал ее вперед и говорил: “После вас”, она терялась, совершенно забывала, что ей нужно купить, и могла только отступить и пробормотать: “Нет! Вы! Сначала вы!”

Когда остальные дошли до набережной, их встретила гостеприимная полоса пляжа, и они порадовались, что им так повезло с отливом. Гораздо лучше было отдыхать на море утром и бездельничать днем. Люди стекались к берегу отовсюду и торопливо рассыпались в разные стороны, чтобы занять свои любимые места, а те, кто пришел раньше, раскладывали шезлонги, нарочно сцепляя их между собой, чтобы рассмешить друзей. Тут и там дети уже начали строить замки – некоторые работали молча и в одиночку, никого не подпуская к зубчатым стенам, другие объединялись в синдикаты и вместе возводили огромные крепости в нормандском стиле с башенками и рвами. Какой-то усталый человек в шейном платке строил роскошный дворец и жалобно призывал бросать монетки в его промокшую перевернутую кепку. Маленькая упряжка выносливых ослов уже начала катать отдыхающих, и к ним выстроилась целая очередь. Все готовились встречать наступающий день, не сомневаясь, что он будет безоблачным.

Стивенcы почти не обращали внимания на происходящее вокруг и уверенно шагали по набережной к западной эстраде: каждый год они располагались на песчаной полоске неподалеку от нее.

Но когда они приблизились к ней, Мэри осенило. – А может, поищем удобное место перед “Кадди”? Так будет намного лучше – ведь уже во вторник она станет нашей.

– Да, неплохая мысль, – согласился мистер Стивенс, удивляясь, почему он сам до этого не додумался.

Они отошли ярдов на сто от своего обычного места и, подойдя к “Кадди”, обнаружили, что перед ней почти никого нет. Волнорезы очень удачно делят пляж Богнора на миниатюрные игровые площадки: деревянные барьеры не дают мячу откатиться далеко и избавляют игроков от лишней беготни. Кроме того, благодаря им на каждую компанию приходится отдельный кусочек пляжа, что не позволяет эгоистам занимать слишком много места.

Сначала Стивенсам было слегка не по себе рядом с “Кадди”: им казалось, что они завладели ею преждевременно, но, взглянув на купальню краем глаза, они увидели только пожилую пару, дремлющую на террасе, и вскоре перестали обращать на них внимание. Им было жаль стариков, чье время владения “Кадди” почти истекло, – но сами старики, к счастью, не знали, что люди, устроившиеся на песке перед ними, займут их места во вторник вечером; тогда они бы, наверное, возмутились, и последние дни отдыха были бы для них испорчены – но, конечно, им неоткуда было узнать.

Дик сложил столбики для калиток под волнорез, а Мэри вывалила купальные костюмы и полотенца на сухую, нагретую солнцем кучу гальки. Для начала, чтобы приноровиться к игре, они выстроились широким кругом и стали кидать друг другу мяч, посылая его то по высокой дуге, то по прямой совсем низко. Время от времени мистер Стивенс не передавал мяч дальше по кругу, а резким движением бросал его предыдущему игроку, чтобы остальные не теряли бдительности, а иногда, если кто-то из детей упускал мяч и вынужден был бежать за ним по пляжу в сторону моря, мистер Стивенс, подбоченившись, оглядывался по сторонам.

Он чувствовал себя ослепительно счастливым, помолодевшим и веселым, как школьник. Все вокруг было таким невыразимо свежим и чистым: бронзовые лица, рубашки с расстегнутыми воротниками, голые ноги, голубое небо. Время от времени мимо в облаке брызг проплывал быстроходный катер; темные маленькие лодки лениво скользили туда-сюда; воздушный змей шелестел у них над головами, изредка шаловливо пикировал вниз, а потом снова взмывал вверх и пугал дрейфующих чаек. Мужчина и маленький мальчик торопливо спускались к морю с сачком…

Мистер Стивенс сделал глубокий вдох, расправив грудь, чтобы чистый воздух наполнил легкие до самого дна. Эти моменты вознаграждали его за всю пережитую боль, за все разочарования, за все унижения. – Не зевай! – крикнул Дик, и мистер Стивенс едва успел поймать мяч, стремительно полетевший вниз.

Он откинулся назад и запустил мяч высоко в небо, с большим удовольствием отметив, что один пожилой джентльмен остановился и восхищенно наблюдал за полетом. Он всегда отлично подавал и за годы ничуть не утратил мастерства.

Через некоторое время они поставили калитки и разделились на две команды: мистер Стивенс и Эрни против Дика и Мэри. Дик отбивал лучше всех и успел много раз перебежать от одного конца площадки к другому, пока не допустил оплошность и не выбыл из игры. Он разметал медленные подачи мистера Стивенса по всему пляжу, но мистер Стивенс был скорее доволен, чем раздосадован, и даже немного горд. Дик, в рубашке для крикета с расстегнутым воротником и закатанными рукавами, как будто стал шире в плечах и выглядел совсем как прежде – теперь он опять казался тем же беспечным школьником, каким был в прошлом году.

Мистер Стивенс волновался за Дика с тех пор, как тот год назад окончил школу и начал работать. Он устроил сына на первоклассную должность в конторе “Мэйплторпс”, специализирующейся на торговле канцелярскими товарами в районе Ладгейт-Хилл; он пустил в ход свои связи, чтобы Дик получил эту работу, и очень гордился собой. Сначала Дика вроде бы обрадовала перспектива найти свою дорогу в жизни и зарабатывать собственные деньги. Но через некоторое время в нем произошла перемена. Он никогда не был особенно бойким, но и тихоней тоже не был и добился больших успехов в спорте, когда учился в Бельведер-колледже. В последний год он стал капитаном команды по крикету и вице-капитаном футбольной команды, и директор мистер Барбур сказал мистеру Стивенсу, что Дик хорошо себя проявил в школе и что им будет жаль расставаться с ним. Кроме того, Дик еще и отлично бегал и завоевал титул Victor ludorum[8] в спортивных состязаниях. Мистер и миссис Стивенс гордились им.

Он начал работать в “Мэйплторпс” вскоре после прошлогоднего отпуска, и в первый день мистер Стивенс поехал с ним. Даже тогда Дик уже выглядел немного другим. Котелок плохо держался на его жестких темно-русых волосах, а новый костюм из синей саржи был ему тесноват, и Дик казался узкоплечим и худым. В школьные годы он всегда ходил в старом пиджаке свободного покроя и мешковатых фланелевых брюках.

Неделя потянулась за неделей, наступила зима, и все это время мистер Стивенс знал, что его сын ужасно несчастен – но отважно пытается это скрыть.