– Ты? Официанткой? Надеюсь, не в такой же низкопробной шаражке?

Я фыркнула.

– Эта «шаражка» по сравнению с моим прошлым местом работы – королевский дворец. И, уверена, здесь не требуют от официанток присоединяться к гостям в закрытых кабинетах, как в моем бывшем ресторане…

Я закрыла рот в ту же секунду, как только поняла, что именно я ляпнула и как ужасно, пошло и по-шлюшески это звучит.

– Ну… – холодея и вслушиваясь в тишину вокруг меня, попыталась объясниться. – То есть… я не то имела в виду. Я в общем… Не конкретно в моем случае.

Тишина стала почти звонкой, причем, что удивительно, ее не пробивали даже звуки ресторана – словно вокруг нас вырос защитный купол марева. Что-то звенькнуло, стукнуло, и я физически почувствовала напряжение – густое, вязкое и холодное. Как кисель из холодильника. 

– Я зря это сейчас сказала, да? – втянув голову в плечи, я лихорадочно соображая, с чего начать объяснение, что мне предложили, но я отказалась – ушла в тот же момент. Из-за чего собственно вся эта заваруха с проигранным поцелуем и завертелась.

Тишина лопнула, звуки ресторана вернулись, и я даже тихонько выдохнула от облегчения.

– Ты зря присоединялась к клиентам в частных кабинетах. А то, что сказала – мне плевать, уж прости. Я не ревную из-за какой-то там парочки минетов под столом. У всех свои грязные секреты.

Меня словно ледяной водой из ушата окатили.

Хотя нет, скорее помоями.

– Ты серьезно думаешь, что я… – голос предательски задрожал, и мне пришлось замолчать, чтобы несколько раз приказать себе – не плакать, не плакать, не плакать!

– Я думаю ровно то, что ты мне сообщила, – ответил он холодным тоном, демонстративно принимаясь за еду – так, будто ему действительно «плевать». – А точнее, сопоставляю факты. Ты заступаешься за официанта, утверждая, что он делает то, что прикажут. Потом рассказываешь про свой ресторан, в котором происходило именно это – бесправные официантки слушаются хозяина, и в том числе выполняют некоторые поручения… интимного характера. Из чего следует, что ты занималась тем же. Логика, моя девочка. Простая, человеческая логика.

И снова эта звенящая тишина – будто магический щит вокруг нас подняли. А сквозь нее – словно бьется кто-то – глухие, тяжелые удары… И… рычит? Или нет?

Я прикрыла под очками глаза, прислушиваясь. Нет, не рычит – звук более тонкий, стелящийся...

Шипит, вдруг поняла. Страшно, гортанно, угрожающе шипит, щелкая здоровенными клыками.

Я позволила своему внутреннему «зрению» открыться, проникнуть в толщу серой пустоты, окружающей меня со вчерашнего дня, независимо от того, открыты или закрыты мои глаза.

И увидела.

Та же самая огромная, черная змея, что привиделась мне в спальне!

Запертая в тяжеленную железную клетку, она напоминала торнадо – так неистово, так исступленно металась по отведенному ей запертому пространству, пытаясь не то вырваться, не то укусить саму себя за хвост. Шипя и исходя ядом, бросалась она на прутья, а в глазах было такое лютое бешенство, что смотреть в них было страшно.

И опасно, вдруг поняла я, чувствуя знакомый уже смертельный водоворот, затягивающий меня в огненную пропасть... Вздрогнула, отключила внутреннее «зрение» и открыла глаза.

– Еще вина? – совершенно ровным и спокойным голосом спросил Демьян. Звякнул бокал, полилась жидкость – моего согласия явно не спрашивали.

Это у него внутри, стало вдруг понятно. Всё это – змея, клетка, торнадо! Это в его душе происходит! Или как там называется место, которое управляет этим замечательным, мускулистым и умелым телом…

В ту же самую секунду, когда он спокойно подливает мне вина и рассуждает о логике, его внутренняя, истинная сущность мечется, бьется, рвется наружу, желая разорвать меня и всех, кто когда-то прикасался ко мне…

Считая меня тем, кем я никогда не была. Шлюхой. Предательницей.

Отставив бокал, я нащупала руку своего ректора и почти не удивилась, когда он вздрогнул, отдергиваясь от меня, словно от прокаженной.

Так вот как тебе «плевать»!

– Послушай, я… я уволилась, когда хозяин предложил меня присоединиться к виайпишнику в отдельном кабинете. Сразу же. Предпочтя остаться без средств к существованию, но не испачкаться.

Я произнесла это медленно и отчетливо, словно пыталась убедить дикого зверя в том, что я не представляю для него опасности.

Ответом мне было молчание. Долгое.

Наконец, Демьян прокашлялся.

– Еще раз повторюсь – мне все равно, с кем и когда у тебя что-то было… Мне даже было бы плевать, если бы ты оказалась растянутой, как сорокалетняя куртизанка, а не девственницей. Уверяю тебя.

– Нет. Тебе не все равно.

Я снова нащупала его руку и сжала – крепко, так чтобы и не думал вырываться. Он напрягся, но потом усмехнулся и даже, как мне показалось, несколько расслабился.

– Откуда в тебе столько самоуверенности, девочка? Неужели ты думаешь, что один трах сведет меня с ума настолько, что я начну ревновать… Даже не представляешь, сколько у меня было таких, как т…

– Я вижу тебя, – перебила, устав от его упрямства. – Вижу изнутри. Вижу твоего змея.

Внешнее спокойствие взорвалось и разлетелось на куски. Разбив клетку, огромный черный змей вырвался на свободу, заполонил и сжег своим бешенством всё пространство – всю душевную сущность мужчины рядом со мной.

– Что ты несешь?! Какого змея?! – прорычал Демьян и, судя по звукам, попытался вскочить. Однако, из-за того, что сидел спиной к стене, да еще и в углу, у него это сразу не получилось.

А раз не получилось, значит не судьба, решила я. И, возблагодарив мягкую скамью, которую администрация ресторана установила вместо стульев, быстренько скользнула по кожаной поверхности вбок, перекрывая ректору выход.

Выдохнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце… и быстро забралась к нему на колени. Не будет же он спихивать меня под стол!

– Что ты делаешь? – процедил, отталкивая меня. – Сиськами мне голову не задурить – неужели еще не поняла? Чего ты добиваешься?

– Пытаюсь не дать тебе сбежать, – честно ответила я. – Пусть и сиськами.

– Мне не нужна дешевая шлюха!

– Знаю. Я хочу, чтобы ты выслушал меня. Пожалуйста. Просто выслушай. А потом уже будешь решать, нужна я тебе или нет.

Несколько мгновений искрящейся ненавистью тишины, несколько тяжелых вдохов и выдохов, и он впился пальцами мне в бедра.

– Говори! У тебя пятнадцать секунд ровно.

Черт, черт, черт! Как же так быстро придумать оправдание?

Оправдание?! Почему я вообще должна оправдываться?! Я ведь ничего не сделала! Это он себе надумал какую-то ерунду…