С тоской смертной глядя на овощи и мясо, из которых надлежало соорудить похлебку, достойную благородных особ, Эмма снова всерьез задумалась о побеге.

Удержал ее от такого шага внутренний голос. Он-то хорошо помнил о том, какова была конечная цель принцессы. Стать героем. Настоящим рыцарем, завоевавшим место среди лучших из лучших. А разве лучшие из лучших боятся похлебки? Разве прячутся в кусты при первой опасности? Нет, нет и еще раз нет, произнес безжалостный внутренний голос. Герой тем и отличается от негероя, что он принимает вызов. В том суть его ремесла. Это другой бегает от опасности и придумывает оправдания, а рыцарь берет меч и бросается в атаку.

Меча у Эммы не было, но даже если бы и был, она бы не бросилась на рассыпанную в траве картошку. Вместо этого, полная мрачной решимости довести дело до конца, принцесса взяла нож. Ладно. Пускай это будет нечто вроде предварительного экзамена на право называться героем. Кай вон тоже не сразу отправился драконам головы рубить, сначала он долго тренировался на чучелах.

Наверное, с начала времен ни разу приготовление обычной похлебки не приобретало столь эпического размаха. Эмма вступила в битву и не желала отступать. Началось все с чистки картошки. Коварная кожура не хотела счищаться как положено, нож увязал в неровностях рельефа, а глазки доводили Эмму до исступления. Чем больше она старалась, тем больше было кожуры и меньше самой картошки. Наконец, покрытая с ног до головы очистками, принцесса швырнула то, что получилось, в котел и занялась морковью. Морковь оказалась не робкого десятка, она задала Эмме такого жару, что та едва не оказалась разгромленной наголову. Лишь ослиное упрямство, вдруг проснувшееся в принцессе, не позволило ей отступить. Лук так и вовсе измывался над бедняжкой до той поры, пока та не залилась горючими слезами. Наверное, паршивый и зловредный Карамболь подсунул ей этот лук нарочно. Но и тут Эмма, чья натура уже порядком закалилась невзгодами, выстояла.

Заглянув в котел, она поняла, что вода не кипит и что причиной тому отсутствие огня, о котором она элементарно забыла. Мысленно ругая весь белый свет, принцесса минут двадцать пыталась добыть огонь, добыла, радостно кудахча, но тут же вскочила с визгом, умудрившись подпалить полу своей куртки. Поняв, что бег кругами по краю поляны не помогает, Эмма ринулась к ручью и шмякнулась в него, поднимая фонтаны брызг. Вода оказалась холодная, но нельзя отрицать, что она бодрила и смывала накопившуюся усталость. С жизнерадостной улыбкой помахав Каю и Лорене (ни одно перо не в силах описать их лица), Эмма вылезла из ручья и направилась обратно к костру.

Она была горда своей работой — мало на свете найдется принцесс, способных сделать даже сотую долю этого. Нарезав мясо, Эмма бросила его в котел и принялась мешать свое адское варево. Ждать, пока закипит, пришлось долго, и принцессе понадобилось все ее терпение, чтобы элементарно не съехать с катушек Положение усугублялось настойчивым вниманием со стороны Кая и Лорены. Теперь они не сидели, глядя на ручей и разговаривая, а нарочно устроились так, чтобы видеть ее. Эмма улыбалась и храбрилась, чтобы показать, насколько хорошо идут дела, но ей хотелось плакать.

В конце концов похлебка закипела, пошел запах — довольно приятный для истосковавшихся желудков. И, как всегда, пища смягчила нравы и развеяла мрачные мысли жителей этого мира… хотя картошка могла быть лучше проварена, не говоря уже о моркови, а лук мог не хрустеть на зубах. Насчет же мяса: положа руку на сердце, оно напоминало подметки башмаков. Однако это были мелочи. Чувствуя единение друг с другом и природой, путешественники наслаждались трапезой. Во всяком случае, ее им уж точно никогда не забыть, Эмма была уверена.

На ночь, все еще похожая на гоблина, вылезшего из подземелья, принцесса совершила очередной подвиг: поставила две палатки. Даже в теории имея весьма смутное представление, как это делается, Эмма промучилась часа два, заставляя Кая и его зазнобу наблюдать сей леденящий кошмар.

Дело в том, что палатки не желали ставиться. Каждая из них злобным нравом могла сравниться с пони и каждый раз, едва принцесса отворачивалась, откалывала очередной фортель. То выдергивала колышки из земли, то перепутывала натянутые веревки, то просто падала, превращаясь в бесформенную кущу Взмокнув до красных и черных пятен, запрыгавших перед глазами, Эмма поклялась себе, что лучше умрет, чем отступит. И она победила, сделав несколько важнейших для нее уроков.

Гордая, точно объездила жеребца, который никому не давался, принцесса указала на свое произведение. Палатки стояли криво, хоть и прочно, да еще на склоне, однако это было лучше, чем ничего. Во всяком случае, Лорена Салазарийская могла провести ночь в спокойной обстановке, не под открытым небом.

Кай стоял и краснел, почесывая в затылке.

— Спасибо, Седрик. Ты… это… приведи себя в порядок… а то перед ее высочеством несколько… ты понимаешь… неудобно.

Оруженосец козырнул:

— Нет проблем, хозяин. А она еще та штучка, да? Горячая?

Эмма часто слышала, что парни говорят между собой в таком духе, поэтому решила, что такая деталь будет нелишней.

— Э… ну… что-то вроде. — Рыцарь Льва говорил сдавленным голосом, словно ему пережали горло. — Что ж… Когда закончишь, приходи в палатку.

Оруженосец снова козырнул.

Эмма забыла, что спать придется рядом с Каем.

Сумерки, практически ночь, спасли ее от очередного конфуза.

— Ладно. — Принц шмыгнул в сторону и пропал, а Седрик поплелся к ручью.

Стащить одежду было делом непростым, но принцесса справилась. Беспрестанно оглядываясь в темноту, Эмма впервые в жизни мылась холодной водой, при этом ее зубы так громко стучали, что принц даже выглянул из палатки, пытаясь определить, что это за странные звуки в ночи. Эмма прикусила язык, сидя прямо посреди ручья. Если Кай объявится здесь, у нее останется только один выход — смазать пятки в лесную чащу.

Но принц не пошел к ручью, а подобрался к палатке Лорены. Он хотел убедиться, что она устроилась с комфортом. На его вопрос бедняжка ответила, что лучше не бывает, голосом, исполненным такой кротости, что Кай едва не прослезился. Уползя обратно, Рыцарь Льва лег и стал смотреть в потолок палатки. Любовное томление разрывало его изнутри.

В это время Эмма, дрожащая, словно кролик под кустом, с омерзением натягивала на себя сменную одежду. Видела бы ее сейчас Ластинда. Ей бы на полгода хватило запасов сарказма, чтобы каждый день выливать его на голову дочери. «Я же говорила, предупреждала!» — таков был бы язвительный лейтмотив королевских подковырок.

Застегнувшись на все пуговицы, Эмма почувствовала, что понемногу согревается. Не так уже плохо, если разобраться. Опять же закалка на будущее, которое вполне способно преподнести ей еще и не такие сюрпризы.

Невзирая на сегодняшние кулинарные приключения, принцесса могла себя похвалить. Могло быть и хуже. Так, по крайней мере, их высочества получили свой ужин и не легли спать с урчащими животами. В следующий раз, наученная опытом, Эмма приготовит еду получше.