Он разболтал об этом всему свету! Посмел сплетничать о самых интимных моментах ее жизни. Маргарита мяла листок, пока он не превратился в тугой комок в ее кулаке, потом швырнула его в камин. Щеки ее опалило жаром, когда языки пламени отправили бульварный листок в ад, где ему было самое место. Даже когда пламя опало, насытившись, щеки Мэг продолжали гореть.

Очевидно, брачная ночь ничего для него не значила. У него достаточно красивых партнерш для постели, из которых он может выбирать. Более опытных женщин, которые не сравнивают мужчин с животными.

Ярость закипела у нее в груди, когда она представила себе, как Темберлей рассказывает эту историю, а слушатели заходятся от смеха, когда он описывает забавы своей брачной ночи во всех неприличных подробностях.

Мэг проклинала Темберлея на чем свет стоит, жалея, что знает так мало крепких бранных слов, чтобы охарактеризовать его.

– Маргарита! Что за выражения! Не забывай, ты – герцогиня. Правда, это теперь под сомнением… – заметила Флора.

Мэг бросила на мать возмущенный предостерегающий взгляд. Но сдержала язвительный ответ, когда увидела растерянность и смятение на ее лице.

Флора была ни в чем не виновата. Мэг некого было винить, кроме самой себя. Это она посмела задуматься, каково было бы поцеловать Дьявола, выйти за него замуж, лечь с ним в постель. Теперь она это знала.

– Я уезжаю домой. – «Неужели я такая же трусиха, как Роза? Ну и пусть». – Пойду попрошу дядю Гектора немедленно отдать распоряжения.

Не было никакого смысла оставаться в Лондоне. Крестный сможет подписать все, что потребуется, и пришлет весточку, когда ее брак будет официально расторгнут.

Маргарита пересекла холл и без стука открыла дверь в кабинет Гектора. Она даже не потрудилась пожелать дяде доброго утра, поскольку не ждала от этого дня ничего хорошего.

– Я хочу уехать домой, дядя Гектор. Сегодня же, если не возражаете.

Ее крестный сидел за письменным столом. Видно было, что он растерян и подавлен. Он медленно поднялся на ноги при ее появлении.

– Мэг, дорогая, думаю, тебе следует…

Кто-то в комнате кашлянул, прочищая горло. От страха у Маргариты сердце ушло в пятки. Она прочла извинение в глазах крестного, когда он кивком указал ей на кресло, скрытое от нее створкой двери. Ее пальцы сжали ручку двери – она заглянула за дубовую створку.

В кожаном кресле у камина сидел Темберлей, безмятежно скрестив ноги, словно ничто в этом мире его не волновало.

При виде его у Мэг замерло сердце – даже теперь. Она забыла, каким неотразимым мужчиной он был. Каким потрясающе красивым. Каким невероятно привлекательным.

– Доброе утро, Мэгги, – спокойно произнес ее муж, поднимаясь.

С громким гневным возгласом Мэг пересекла комнату и влепила ему увесистую пощечину.

– Как вы посмели сплетничать обо мне?! – Она сжала кулаки, готовая снова его ударить, но он одним плавным движением оторвал ее от пола и опустил в кресло. Она прижалась спиной к все еще теплой коже, а он склонился над ней, отрезая всякую возможность побега, и пригвоздил к месту яростным взглядом.

– Не знаю, о чем вы говорите, но если вы снова посмеете меня ударить, я перегну вас через колено и как следует отшлепаю, и мне наплевать, кто за этим будет наблюдать.

Мэг умоляюще посмотрела на дядю Гектора через плечо Темберлея. Ее крестный застыл за своим письменным столом, изумленно глядя на них. Он только покачал головой в ответ на ее безмолвную просьбу.

– Ваше путешествие отменяется, – сказал герцог. – Наш брак оказался законным. Теперь вы моя жена, нравится мне это или нет. И вы снова возвращаетесь в Хартли-плейс, где будете учиться вести себя, как истинная герцогиня.

Маргарита содрогнулась. Что это будет за брак? Союз, полный холодной ненависти, злобы и недоверия. Позор быстрого аннулирования брака был бы предпочтительнее.

Она мятежно вскинула голову, сердито глядя на мужа.

– Нет.

Его суровый взгляд не сулил пощады.

– Вы можете уйти отсюда на своих двоих, или я отнесу вас в карету на плече.

– Вы не посмеете! – прошипела Мэг. Ее гнев не уступал его ярости.

Выражение лица Темберлея изменилось, но она не заметила опасности. Он с потрясающей легкостью поднял ее с кресла и перекинул через плечо.

– Я предупреждал вас: есть очень мало вещей, на которые я бы не осмелился, Мэгги.

Мэг вскрикнула, когда комната внезапно перевернулась. Она как завороженная смотрела на каблуки его сапог, когда он широким шагом направился к двери. Лишь на мгновение остановился.

– Доброго дня, Брайант, – сказал Темберлей.

Маргарита изогнулась, чтобы взглянуть на крестного, наблюдавшего за ними в ошеломленном молчании.

– Дядя! – крикнула она. Плечо Темберлея давило на живот, и потому ей было трудно говорить. – Вы ведь не допустите этого?.. Это варварское похищение! – задыхаясь, прокричала Мэг, молотя мужа по спине кулаками и брыкаясь. Резкий шлепок по ее обращенному вверх заду несколько остудил ее пыл.

– Вы только возбудите больше сплетен, если станете кричать. Ведите себя прилично, и я позволю вам самой дойти до кареты.

Они уже приближались к парадной двери, и через несколько секунд лакей должен был отворить ее. Одному Богу известно, что он подумает и что будет рассказывать служанкам на кухне. И как они будут судачить, увидев Мэг в бульварном листке задницей кверху.

Она расслабилась.

– Отпустите меня.

– Значит, вы решили вести себя хорошо? – спросил он и позволил ей соскользнуть вниз по его телу, пока ноги ее не коснулись пола.

Она поймала его торжествующий взгляд и передумала, бросилась по лестнице вверх, к своей комнате.

Темберлей догнал ее, прежде чем она достигла третьей ступеньки.

– Вы действительно ужасная озорница! – сказал он, снова перекинув ее через плечо.

Мэг слышала где-то рядом голос матери, ее приглушенные вопли. Слышала, как она колотит в дверь. Вероятно, Гектор запер ее в малой столовой, чтобы она не увидела происходящего и не вмешалась.

Маргарита попыталась вырваться, но муж крепко держал ее. Волосы растрепались в этой борьбе и развевались вокруг головы, как огненный флаг, закрывая обзор. Она услышала, как отворилась парадная дверь, вдохнула запах уличной пыли, почувствовала холодный утренний ветерок на своем прикрытом шелком мягком месте. Мэг слышала голоса и шум проезжающих мимо карет, кожей ощущала взгляды пялящихся на нее людей. Неужели они смеются над ней?

Помертвев от стыда, Мэг снова начала вырываться, выкрикивая в адрес Темберлея оскорбления, которые только могла придумать. Но ни одно из них не возымело действия. Муж с легкостью удерживал ее на плече и не останавливался, пока не затолкал в карету, задыхающуюся, почти без чувств.