– Примете любое мое решение? – киваю я и неожиданно для самой себя швыряю цветочный горшок в стену. – Вы что, издеваетесь? – осколки разлетаются по кухне шрапнелью. Какой тут может быть выбор? О чем вы?

– Ари…

– Я не виновата, вы не виноваты. Никто не виноват! Но жизнь катится к чертям собачьим!

– Ты должна решить, что для тебя важнее.

– Что для меня важнее? – я, уже не сдерживаясь, кричу на тетушек. Тетя Норин стоит, потупившись, и это бесит меня еще больше. – Посмотри на меня. – Она отворачивается. – Я сказала, посмотри! – Норин послушно поднимает полные слез глаза, а я беззащитно покачиваю головой. – Мне семнадцать лет. У меня больше нет семьи. Я многое пережила. Но я не хочу умирать.

– Ари, я понимаю…

– Не понимаешь! Ведь я должна хотеть! Я должна присоединиться к ним. Я должна испугаться той жизни, в которой я стану похожей на вас! – Мне вдруг становится стыдно за свои слова. Но это правда. Я только заново начала жить. А теперь? Новое испытание? Новое сомнение? – Как я могу поступить правильно, если нет правильного варианта?

Тетя Норин нервным движением заправляет за уши волосы.

– Всем нам было страшно. Но мы приняли решение. Мы выбрали жизнь, а не смерть. Если ты думаешь, что в этом доме тебя будут осуждать, ты ошибаешься.

– Я хочу снова увидеть маму.

– Я тоже. Но Реджины больше нет. Она погибла, а ты жива. Может, это знак?

– Какой знак? Пойти на сделку с Дьяволом? Но что со мной будет? Кем я стану?

– Не бойся.

– Но мне страшно.

– Знаю, но у тебя нет выхода, – она пристально глядит на меня полными боли и мудрости глазами. У меня перехватывает дыхание. – Ты не умрешь сегодня.

– Но…

– Не умрешь. Я через многое прошла, но вот стою перед тобой. И ты сможешь.

Я устало прикрываю веки. Слезы текут по щекам. Сил больше нет.

Я могу бояться Дьявола, людей, обстоятельств. Но я не должна бояться себя самой.

– Ари, куда ты? – Мэтт подается вперед, но его останавливает тетя Мэри.

Наверное, я сошла с ума, но, кажется, я собираюсь заключить сделку с Дьяволом.

Перед глазами все плывет. В ушах стоит звон. Нет сил даже закрыть за собой дверь в комнату.

Заставлять людей делать то, что тебе нужно, – полезнейшая способность. Большинство может о ней только мечтать. Но мне она, к сожалению, сулит не только счастливое будущее.

Это не дар. Я бы назвала это семейным проклятием.

Присев на край кровати, трясу головой. Нужно сделать то, что сделали тетушки; то, что сделала моя мать. Но я не понимаю, как это работает. Позвать его? Выкрикнуть в окно его имя? Написать на запотевшем зеркале в ванной?

Измученно улыбаюсь и прикрываю ладонями лицо. Кожа ледяная. Я и не чувствовала, что так сильно замерзла. Окна открыты. Надо закрыть. Но у меня совсем нет сил.

– Нужно нарисовать перевернутый треугольник, – слышу я знакомый голос и цепенею.

Сердце вспыхивает подобно факелу. Внутри все переворачивается, и кажется, что каждое нервное окончание моего тела взвывает от напряжения.

– Не бойся. Страх отступает, когда ты смотришь ему в глаза.

Я опускаю руки, распахиваю глаза и неожиданно вижу человека, из-за которого моя жизнь больше не имеет смысла, ведь рядом его больше нет.

– Мам? – шепчу я. Слезы скатываются по щекам.

– Я здесь, милая.

Бросаюсь к маме, тяну к ней руки. И мама тянется ко мне. Прекрасная, живая Реджина Монфор делает широкий шаг ко мне навстречу, а затем наши пальцы сталкиваются и проходят друг через друга. Я ошеломленно застываю, услышав, как в груди разбивается на миллионы осколков сердце, а она глядит на меня широко распахнутыми карими глазами и кусает дрожащие губы.

– Прости, – шепчет она.

– Мам, мама, – я стараюсь даже не моргать, боясь, что видение исчезнет, – ты здесь, ты пришла ко мне!

– Я никуда не уходила, Ари.

Слезы скатываются по щекам, я их смахиваю порывисто и зло, потому что не хочу быть слабой. Но не выходит.

Мне так плохо. Так больно. Я вижу маму. Она здесь. Передо мной! Но я даже не могу к ней прикоснуться.

– Все в порядке, дорогая, – робко улыбаясь, говорит она.

– Нет.

– Ари, пожалуйста…

– Нет, мама. Все очень плохо.

– Не говори так.

– Но это правда. Тебя больше нет. И папы нет. И Лоры.

– Тише… – Мама подходит ко мне. У нее удивительно красивые руки. Пальцы тонкие и изящные, как у пианиста. Она делает движение, будто гладит меня по щеке. А я зажмуриваюсь и представляю, что она рядом, что она смогла ко мне прикоснуться. Тепло расплывается по коже, и наплевать, что мамы больше нет. Она не призрак! Нет. Она теплая и живая. И руки у нее мягкие, нежные. – Мы всегда были с тобой рядом. Даже тогда, когда ты нас не видела, Ари.

Я смотрю в родное лицо. Густые волосы, ровные брови, широкие скулы, родинка на щеке. Морщинки почти не видны, разве что складка у губ. Это потому, что она часто улыбалась.

Внешне мы совсем разные. Но я часто замечала, что повторяю ее жесты, говорю, как она. Раньше меня это раздражало. Раньше я ни черта не понимала. Теперь у меня вспыхивает что-то в груди, едва я кажусь себе на нее похожей, и я горжусь этим, мне хочется быть моей матерью, потому что она была удивительной и смелой женщиной.

– Почему ты мне не рассказала? – спрашиваю я едва слышно. – Почему скрывала, что…

– …я ведьма? – Мама взмахивает рукой, как часто делала, когда пыталась выиграть время, и вновь переводит на меня темный взгляд. – Я хотела защитить тебя. Тебя и Лору, я не хотела, чтобы вы знали об этом мире. Он опасен. И опаснее всего в нем не чудовища, а мы сами, Ари. Наши желания. Возможности.

– Ты боялась, что я перейду черту? Не смогу контролировать себя?

– Нет. О чем ты? Несмотря на то что ты эксцентрична и порой упряма, ты очень добрая девочка. Я ведь знаю тебя.

– Тогда почему… – меня пошатывает. Ноги делаются ватными. К горлу подступает тошнота, а по спине пробегает холод.

– У тебя совсем немного времени, – взволнованно говорит мама. – Пожалуйста, ты должна сделать то, что я скажу. Слышишь?

– Но ты ведь не хотела, чтобы я стала такой. Что изменилось?

– Все изменилось. Теперь ты можешь умереть.

– Я не хочу умирать, – словно оправдываюсь я. Мне кажется, мама должна это услышать, должна меня понять и не считать предателем.

– Не надо, Ари…

– Но я ведь предаю вас! Появился шанс вновь быть вместе, а я…