– Кто это? Вы его знаете? Мама сказала, я должна с ним встретиться.

– Обычно такого детям своим не желают, – протягивает Мэри и переводит на сестру недоуменный взгляд. – Может, Джин с ума сошла на той стороне?

– А может, мы чего-то не видим на этой?

– Это безумие. Отправлять ее к Ноа.

– Но Реджина ведь не просто так сказала об этом, верно?

– Вы объясните мне, кто такой Ноа Морт, или нет?

– Подожди, – отмахивается Мэри. – Это серьезно. Мы должны…

– …придумать, что мне соврать? Дать вам время? Нет уж. Больше никаких тайн!

– Но Ари…

Мне осточертела эта неизвестность! Я устала задавать вопросы и не получать ответов. Теперь эту проблему легко можно решить.

– Говорите, – командую я, в упор глядя на тетушек. – Ноа Морт. Кто это? Отвечайте.

Первой сдается Мэри-Линетт.

– Смерть.

– Что? – удивляюсь я. – Не поняла.

– Ариадна Мари Блэк! – возмущенно чеканит Норин и встает из-за стола. Я измученно закатываю глаза к потолку. – Ты использовала свой дар?

– А что мне остается? Вы же не говорите правду.

– Не делай так больше!

– Тогда отвечайте. Что значит эта ваша «смерть»? Это шутка?

– Нет. – Норин с недовольным видом складывает на груди руки. – Ноа Морт – это Смерть.

К такому меня жизнь не готовила.

Я откидываюсь на спинку и растерянно хлопаю ресницами. Они ведь врут, верно? Так ведь не бывает, и Ноа Морт – старый мамин друг, у которого жена, ребенок и милый пес.

– Смерть, – хриплым голосом повторяю я и киваю, поджав губы, – отлично. Мама не хотела, чтобы я умирала, и потому послала меня навестить Смерть. Я правильно толкую?

– Видимо.

– И Смерть – это мужчина, что как бы очень странно, и носит он плащ, с косой такой по улицам ходит. Людей забирает. Списки ведет.

– Я ни разу не видела его с косой и в плаще. Но в остальном ты права, Ари, – коротко кивает Норин. – Списки он определенно ведет, иначе сбился бы давно со счета.

– И с ним можно просто так увидеться?

– Нужно записаться на прием.

– Записаться на прием? – ошеломленно переспрашиваю я.

– Да. Очередь к нему большая. Возможно, сразу он тебя не примет.

– И телефончик у вас есть?

– Да. Завалялся где-то в тумбочке. Я пойду посмотрю, – Мэри-Линетт уходит, а я провожаю ее оторопелым взглядом. Что здесь происходит?

– Серьезно? – всплескиваю руками. – Записаться на прием к Смерти у секретаря?

– Ну, а ты как хотела, Ари? – совершенно спокойно произносит тетя. – Управлять разумом можно, а встретиться со Смертью – нет?

– Ну, не знаю. Звучит это дико.

– Как и все, о чем мы здесь разговариваем.

– Не могу поверить! – Сдавливаю пальцами виски и зажмуриваюсь. – Дурдом.

Тетя молчит какое-то время, а затем я чувствую ее ладонь на своем плече. Когда мне вновь удается разлепить веки, Норин сидит прямо передо мной на корточках. Ее голубые глаза пристально смотрят на меня, с пониманием и сожалением. Она заботливо заправляет прядь волос мне за ухо.

– Ты должна еще кое о чем мне рассказать, Ари.

– О чем?

– О проклятье. Оно есть у каждой из нас.

Внутри все сжимается. Не знаю, как подобная мелочь вылетела из моей головы.

– И в чем заключается проклятье Мэри-Линетт?

– Люцифер, – Норин проговаривает его имя очень осторожно, – рассказал тебе о восьми языческих праздниках?

– Говорил что-то. Но я ничего не поняла.

– Это известные нам празднования, но занесенные в иной список… Ежегодный цикл фестивалей, существующий у последователей Викки. Неоязычников.

– Любителей пентаграммы?

– Любителей Дьявола, да. Самайн, Йоль, Имболк, Остара, Белтайн, Лита, Лунаса и Мейбон. Это особенные для нас дни, когда мы расплачиваемся за свои силы. – Норин аккуратно дотрагивается до татуировки на моей шее.

– И каким образом?

– Каждый по-своему. Мэри-Линетт в эти дни не может находиться рядом с людьми, у нее в голове так много информации, что ей становится плохо. Она ведь видит и слышит не так, как обычные люди. В эти праздники сила буквально вырывается из нее. Сестра уезжает.

– И куда?

– Туда, где нет людей… У Мэри безобидное проклятье, Ари. Ей повезло. В ней усиливаются лишь те способности, которые всегда у нее были, которые есть у всех людей, просто в ней развиты больше. Она становится сильнее, лучше видит и слышит. Это сводит ее с ума. Ей больно, но она справляется. Она уже научилась жить с этим и даже иногда остается дома, чтобы последить за мной.

– А какое у тебя проклятье?

Норин виновато улыбается и выпрямляет спину. Ее тень накрывает мое лицо. Она отходит в сторону, наливает себе воды и тихо произносит:

– В отличие от многих ведьм, мое проклятье не связано с моей способностью лечить, Ари. Но оно связано с моим прошлым. Это и делает его таким опасным.

– С твоим прошлым?

Тетя кивает и отпивает из стакана.

– Мне было шестнадцать, когда я впервые встретилась с Люцифером. К тому моменту я успела разбить немало сердец, но при этом мое сердце было нетронутым. Мне нравилось смотреть, как…

Норин запинается и поджимает губы. Ей сложно говорить.

– Норин, ты ведь была совсем молодой, – неуверенно улыбаюсь я, – это нормально.

– Нет, ненормально… Человек, не ощущающий ничего при виде страдания других, не человек вовсе. Дьявол пришел за моей душой, но вот была ли она у меня? Думаю, я именно этим и привлекла его внимание. Я сопротивлялась, но была на него так похожа…

– Мама сказала, ты боролась до последнего.

– Я до последнего верила, что чернее моя душа стать не может! Ошибалась, конечно. Потому что как только ты начинаешь во что-то верить, это что-то с невообразимой скоростью ускользает от тебя.

Тетушка отставляет стакан и принимается расхаживать по кухне. Разве она может быть безразличной к страданиям? Не верю. Она сдержанна и молчалива. Но она не равнодушна к чувствам других людей.

– Я думала, мне никто не нужен. И чувства не нужны. И тогда Люцифер подарил мне это заветное одиночество, сделав «черной вдовой». Ты слышала о таком?

– Да, но…

– Человек умрет, если полюбит меня. Не способствует личному счастью, так ведь? Да. – Норин кивает сама себе. – Определенно.

– Послушай, – поднимаюсь и решительно шагаю к тетушке, – Люцифер не о твоем прошлом думал в этот момент, а о твоем будущем. Он не хотел, чтобы кто-то был с тобой рядом. И тут дело вовсе не в твоем сердце.